Сам себе Тарантина (сборник)
Шрифт:
Но цыганка не обманула. Лу обратил внимание на старуху, с которой разговаривал Чак. Она медленно, семеня ногами, подходила к Чаку. Только когда она оказалась возле Валевского, Лу увидел у неё в руке револьвер. Длинноствольный «Кольт», из которых любили мочить плохих парней герои Клинта Иствуда. Она направила пистолет на спину Чаку и выстрелила. Тело дёрнулось. Она выстрелила снова. И снова. Сунула «Кольт» в нелепую сумочку, плюнула на землю и пошла прочь.
Лу мог ожидать чего угодно. Даже, если бы Чака убила молния, это было бы намного закономернее. Чак всегда был начеку, подобраться к нему не смогли даже профи высшего класса. Только случай мог погубить его. Только то, что было непредсказуемо, нелогично и хаотично. Например, кирпич.
Хотя, подумал Лу, что может быть нелогичнее и непредсказуемее бабульки, стреляющей в спину из допотопного «Кольта»?
Теперь всё стало на места. Выстрел совпал с раскатом грома. Старуха выстрелилаЛу вышел из бара, подобрал автомат, вытащил у Чака из заднего кармана брюк портмоне. Чак не любил кредитки, расплачиваясь наличкой легче оставаться в тени. За тобой намного сложнее следить. Лу насчитал две с половиной тысячи. Неплохо. Этого хватит на первое время. Он переступил через труп, вышел на площадку перед входом. Дождь никак не начинался.
Бродяга сидел на бордюре, трепля по шее пса. Как ни в чём не бывало, наверное, он живёт в своём мире, где нет этой грязи, где нет убийств, горя, вообще ничего нет, кроме облезлой дворняги.
Лу подошёл к нему, протянул сотню.
– Отведи меня на свалку.
Бродяга посмотрел на него, взял деньги, сунул их в холщёвый рюкзак и сказал:
– Нет ничего проще. Пойдёмте.
Они пошли какими-то задворками, вышли в яблоневый сад, заброшенный и заросший сорняком. Упали первые и последние тяжёлые капли дождя, оказавшиеся и последними. Тучи унесло так же быстро, как и принесло. Снова выглянуло солнце, разливая зной.
Бродяга остановился, снял рюкзак и принялся рыться в нём.
– Что там? – спросил Лу.
– Пить хочу. Жарко.
Бродяга извлёк бутылку, грязными ногтями выковырял пробку и сделал несколько глотков.
– Будете? – протянул бутылку Лу.
– Нет, спасибо, – не хватало ещё пить из одной бутылки с этим оборванцем.
– Это вода.
– Нет…, – ответил Лу и осёкся.
Это была она! Это была бутылка, из-за которой завертелся весь кавардак, из-за которой перебили половину населения городка Лейквилль. Из-за которой погиб Чак и чуть не погиб Лу.
– Слушай, старик, продай мне эту бутылку.
– Зачем продать? Я вам и так отдам.
– Нет, друг, держи, – Лу сунул ему ещё сотню. Потом, подумав, ещё одну.
– Ну, спасибо. Идёмте, свалка уже близко.
– Нет, уже не нужно. Спасибо.
Лу взял бутылку, забрал из другой руки пробку. Пробка была родная, с гербом, выбитым на прилипшем к ней сургуче. Всё! Спасён!
Лу побежал обратно.
Бродяга пожал плечами и спрятал деньги, глядя вслед убегающему чудаку.– Кристи, у меня к тебе предложение. Давай махнём не глядя. Забирай мой «Шевроле».
Машина так и стояла перед баром с распахнутым багажником.
– А я что?
– А я заберу машину твоего покойного муженька. Всё равно, он уже не сможет на ней ездить.
Кристи порылась под стойкой и бросила ему ключи.
– Забирай. Грузовик на заднем дворе. Бензина полбака.
Они будут его искать. Они ещё приедут сюда, чтобы выяснить, куда делись Лу, Чак, Боб и Кувалда. И главное – чтобы узнать, где бутылка. Пусть едут куда хотят. Пусть взорвут это местечко к чёртовой матери, пусть пытают кого хотят. Плевать. У Лу есть ещё три дня.Грузовик выглядел жутко. Он был ещё старше, чем «Шевроле». Но завёлся легко, и двигатель работал вроде бы нормально.
Город закончился. Опять кукуруза без конца и края. Минут через десять он будет на трассе. Что-то сверкнуло впереди. Лу нажал на газ, машина закряхтела, но стрелка на спидометре сдвинулась ещё миль на пять. Его никто теперь не сможет остановить.
Поднявшись на холм, он увидел полицейскую машину, перегородившую дорогу. Таранить её на такой колымаге опасно – не известно, чья машина больше пострадает. Попробую объехать, решил Лу, но увидел, что рядом с машиной стоит коп с направленной на него винтовкой.
Ничего, проскочу. Сейчас влево. Только не тормозить.
Коп выстрелил, пуля попала в зеркало заднего вида, срезав его подчистую.
Не тормозить!
Вторая пуля попала в стекло, оставив дыру с расходящимися лучиками. Лу сполз почти на пол, но не снимал ногу с педали газа.
Выстрел. Хлопок, машина стала уползать вбок, не слушаясь руля. Пробита камера, чёрт! Лу нажал тормоз, пытаясь выровнять грузовик, но ничего не получалось. Наконец, заехав в кукурузу и едва не перевернувшись на бок, автомобиль остановился.
Лу спрыгнул на землю и побежал по полю, прижимая одной рукой бутылку, а в другой сжимая пистолет. Сзади слышался крик. Раздался выстрел. Пуля просвистела совсем рядом. Лу остановился. Аккуратно положил бутылку на землю и пошёл на встречу копу. Как же мне надоело. Почему бы вам не оставить меня в покое? Лу выстрелил на звук. Полицейский выстрелил в ответ. Лу присел и стал ждать погоню. Ждать пришлось не долго. Прямо на него бежал коп. Тот самый, который останавливал его, когда Лу въезжал в Лейквилль. Получи, свинья. Лу прицелился и нажал на курок. Но выстрела не последовало.
– Привет! – радостно сказал запыхавшийся полицейский. – А я тебя ищу. Что же ты, сука, в полицейских стреляешь? Ну, что с тобой делать? Пристрелить при попытке бегства и сопротивлении, или сдать обратно в лагерь? Я же тебя спрашивал – есть спиртное или нет? Спрашивал?
Лу кивнул.
– Говорил – вернись на трассу? Говорил?
– Слушай, отпусти меня. Ты же знаешь, что это за клоака этот Лейквилль. Ты должен сам понимать.– Мне нечего понимать. Я выполняю свою работу. Ловлю беглецов.
– Да я знаю, знаю. Вам платят десять штук за каждого пойманного?
– Может, ты считаешь, что это маленькие деньги…
– Нет, совсем нет. Но я могу предложить тебе сто кусков. Сто!
Полицейский почесал затылок.
– Сто? Ну, хорошо, давай. Я согласен, – коп протянул руку.
– Но не сейчас же… Как только я доберусь до банка, сразу же перечислю тебе деньги. Только скажи куда.
– Всё ясно. Вставай, поехали обратно.
– Там никто вам не заплатит. Там все мертвы.
– Поднимайся и иди молча.
И тут Лу почувствовал, как смертельно устал. Хотелось просто лечь на пересохшую землю, свернуться калачиком и уснуть. Всё надоело. Плевать он хотел на этого полицейского, на босса и на бутылку. И на свою жизнь. Все его трепыхания показались бесполезной суетой. Эта эпопея не имеет конца. На каждом шагу будет попадаться кто-то, жаждущий его смерти.
Коп совсем потерял бдительность. Перед ним стоял на коленях замученный, загнанный, избитый парень и молит о пощаде. Он подошёл слишком близко. Лу мог схватить ствол и отвести в сторону, успев до того, как раздастся выстрел. Легко. Затем выбить копу коленную чашечку. Этому приёму его научили ещё в юности, когда он был членом уличной банды. Главное, не раздробить свои же костяшки об мосол. Бить нужно в ямку между костями. И когда коп упадёт, забить его прикладом, потом набить рот комками земли и выстрелить в живот, чтобы подольше мучился. Всё это можно было сделать.
Но Лу ничего уже не хотел. Он поднялся и сказал:
– Никуда я не пойду. Можешь пристрелить меня прямо здесь. Только через пару дней здесь будет полно людей, которые будут меня искать. Сюда уже приехали трое на серебристом «Хаммере» и перестреляли половину гадюшника. Ты же не из Лейквилля? Нет? Тогда зачем тебе лишние приключения? В следующий раз приедет намного больше народа.
– Ты мне что, угрожаешь? – спросил коп. Но в его голосе уже не было той уверенности.
– Я тебе не просто угрожаю. Я рассказываю, что с тобой будет, в самых радужных красках. А будет всё намного страшнее. Сначала они добьют тех, кто остался. Не найдя меня, выяснят, что есть продажные копы, отлавливающие беглецов за пределами города. И выйдут на тебя. Можешь не беспокоиться, выйдут, как пить дать. И они спросят, не попадался ли тебе Лу Бартин. Ты, конечно, начнёшь врать. Но когда тебе вырежут глаз, ты признаешься, что выполнял свой долг, и ничего личного не было. Тогда тебе вырежут второй глаз, подвесят за ноги, обольют бензином и сожгут живьём. А потом начнут искать, а нет ли случайно у тебя того, что принадлежит им. У тебя большая семья?
Коп слушал молча, взвешивая, можно верить этому типу или нет. И весы всё больше перевешивали, что поверить просто необходимо. Лу говорил тихо, монотонно, без всяких эмоций. Очень убедительно. Да и «Хаммер» попался ему, но он не стал его останавливать.
– А за мою голову тебе всё равно никто не заплатит. Ни гроша. Мёртвые не выписывают чеков. А если бы даже заплатили, то зачем тебе деньги, если похоронят тебя всё равно за муниципальный счёт, накроют гроб флагом, сделают жиденький залп и расскажут, каким ты был смелым и отважным. А назавтра забудут, как тебя звали.
– Ты что, такая большая шишка, что тебя будут искать?
– Нет, конечно, но большие шишки возлагают на меня большие надежды. И лучше даже не подозревать о моём существовании – полезнее для здоровья.
Лу повернулся и пошёл искать бутылку.
Коп смотрел вслед. Сколько человек пытались взять его на понт, задурить голову, рассказать байки, угрожать и разжалобить. Но он был твёрд, как скала и делал своё дело. Здесь его территория и игра будет вестись по его правилам. Да пошёл он к чёрту, подумал коп, вскинул винтовку, прицелился, но палец отказывался нажимать на курок. Лу уже почти растворился среди кукурузы.
– Эй, – крикнул ему полицейский. – Что ты там говорил насчёт ста кусков?
Лу, наконец, нашёл бутылку и пошёл обратно. Подошёл к копу, достал сотню и протянул ему.
– Держи, цены резко упали. Это за то, что ты подбросишь меня до трассы.
Лу смотрел прямо в глаза. Лу смотрел, и видел сомнения, неуверенность и зарождающийся страх. Он подошёл так близко, что мог вцепиться зубами в горло.
– Решай быстрее, пока я не передумал.
Страх рос и заполнял зрачки серой поволокой.