Сам себе властелин 2
Шрифт:
Первой обалдела стража у моста. Они, наверняка, слышали ночной разгром светлых, но наше появление застало их врасплох. Даже не сделав попытку запереть ворота, стражники стояли у обочины и пялились на процессию. И только один, кажется, их командир, сорвался с места и быстро скрылся между домами. Побежал оповестить Старейшин? Правильно, я как раз хотел с ними побеседовать.
Через пару кварталов мы увидели первых горожан. Вдоль тротуаров выстроились толпы с цветами, улыбками на лицах и транспарантами “Да здравствует
Среди радостных лиц я заметил хмурые рожи, глядящие на мою армию неприязненно. И тут же раздумал брать город себе. Ну их в болото, этих тёмных. Начнут гадить по-мелкому, будут клянчить дотации из бюджета, наверняка, спутаются со светлыми. А мне потом этот гадюшник разгребать. Придётся репрессировать старейшин и всё такое. Зачем мне такое счастье? Обойдусь.
Мы въехали на площадь перед Залом Совета. Скелеты выстроились в два ряда полукругом, не давая прибывающей толпе подходить ко мне слишком близко. Ну-с, где старейшины? У меня есть о чём с ними поговорить.
Я обернулся, чтобы оценить настроение горожан. Ага, как я и думал. С одной стороны были подняты плакаты “Руки прочь от Кемнаро”, “Не дадим оккупировать город”, “Владыка гоу хоум”. С другой — “Владыка наш кандидат”, “Оккупируй меня всю”, “Даёшь каждому вассальство”. Радовало, что за меня было чуть больше народу.
Подозвав Дэймона, я показал ему на толпу. Юноша, не ожидавший такого количества моих противников, помрачнел.
— Как я и говорил, Дэймон. Участие в гражданской войне не входит в мои планы.
Юноша закусил губу и хмуро кивнул.
— Владыка!
Я повернулся на крик. От Зала Совета ко мне “катился” колобок — быстро перебирая короткими ножками, бежал Торквин, с ужасом на круглом лице.
Глава 25
Запыхавшийся и красный от напряжения Торквин подбежал ко мне. Покосился на близкую толпу и низко поклонился.
— Владыка! Ну зачем же вы так?
Я удивлённо вздёрнул бровь.
— Что?
— Беспорядки! Ваше появление может спровоцировать волнение и погромы.
— Ах, погромы. Думаете будут вас бить?
“Колобок” нахмурился.
— Меня не достанут, а вот город жалко.
Он пристально всмотрелся мне в лицо.
— Или вы пришли сместить Совет Старейшин и вернуть Кемнаро к покорности? Тогда надо начинать не с парада на площади. Лучше взять старейшин дома, чтобы не успели оказать сопротивление. Ещё не поздно, кстати, а я помню адреса на память.
Я рассмеялся.
— Нет уж, гибкий вы мой, этот гадюшник мне даром не нужен, проще построить свой город.
— Тогда зачем весь этот… ммм… карнавал?
— Должок за Советом Старейшин. Кто там на меня санкции накладывал?
—
— Вот именно, Торквин, вот именно. И теперь, все должны получить по заслугам. Кемнаро не соблюдал нейтралитет, а значит что?
По лицу толстяка пробежала тень.
— Вынужденно, поверьте, исключительно в силу обстоятельств. Светлые так давили…
— Торквин, вы сейчас изображаете школьницу, пойманную в туалете за курением. Так я вам скажу — не верю. Плохо играете, сударь, отвратительно недостоверно.
— Да? А ведь я репетировал.
— Не будем отвлекаться. Совет Старейшин мне должен. За несоблюдение нейтралитета — раз. За конфискованное оружие в стократном размере — два. И я возьму своё, так или иначе. Будем разговаривать или сразу перейдём к силовой акции?
Глава охранки тяжело вздохнул.
— Разговаривать лучше. Я уже послал за старейшинами. Но их три сотни человек, пока все соберутся.
— Ой, не надо мне всех. Зачем? У вас наверняка есть узкий состав, где решаются важные вопросы. Какой-нибудь Круг Ближних или Совет Двенадцати.
— Тринадцати, — поправил меня толстяк, — они уже едут.
— Вот и чудесно, — я подмигнул ему, — а чтобы я не заскучал и не начал подзуживать толпу на беспорядки, проведите мне экскурсию по Залу Совета.
Я взял Сеню, четвёрку скелетов с вилами и двинулся за Торквином.
— Зря вы так, — вздохнул толстяк, — лучше бы вы, и правда, захватили город.
— Не хочу связываться с вашим болотом.
— Старейшины вас возненавидят.
— А сейчас они меня любят, просто боятся сказать?
— Ну, нет, конечно. Но вы собираетесь отнять у них самое дорогое — деньги.
— Значит, они не настоящие тёмные. Где идеалы Тьмы, любовь к хорошей драке и решимость? Торговки они рыночные, а не тёмные.
Торквин покосился на меня и ничего не ответил.
— Вот, галерея лучших людей города.
Мы вошли в длинный узкий зал, со стенами, увешанными портретами. Сами портреты — мазня мазнёй, а вот рамы все в позолоте, инкрустация драгоценными камнями и жемчугом. С полотен смотрели пожилые, обрюзгшие лица, с выражением превосходства и снобизма.
— Какие неприятные рожи.
— Это наши старейшины, ушедшие на покой после долгих лет службы.
— Подарок от Совета?
— Только картина, раму каждый покупает сам.
Я хмыкнул. Нет, тёмные здесь выродились непонятно во что. Соревноваться пышностью рам? Мелко и недостойно.
— А здесь коллективный портрет Круга Тринадцати.
На здоровенном полотне, три на пять метров, стояли в разных позах серьёзные дядечки и одна тётка с желчным лицом.
— Это кто такая?
— Сударыня Зюйц-Хеллер, по прозвищу “Голодная крокодила”.