Сама себе враг
Шрифт:
— А я думаю, что нужно еще прижать и гуру! — горячо заявила Алена.
В этот момент в дверь опять позвонили. Они переглянулись, разом прошептав: «Мистика!»
— Ходил, ходил, не знал, куда податься! — с порога объявил Коржик. — Настюха совсем одичала, не знаю, с кем посоветоваться.
— Есть же масса мест, — недовольно буркнула Алена, впуская его в прихожую. — В Москве столько психоаналитиков развелось, что плюнуть некуда. А на худой конец существует центр профилактики неврозов.
— Не хочешь меня видеть, так и скажи! — надулся он, но снял куртку.
— Не
— А я все равно пройду, — так он и сделал, прямиком направившись на кухню.
— Привет, — протянул Вадим. — Пресса пожаловала.
— Ага, — радостно кивнул Коржик, — а Аленка что, не пресса?
— Если пришел выведывать секреты следствия, даже не располагайся — уматывай, — категорично заявила хозяйка.
— Сегодня я сам не свой, — грустно признался Коржик и сел на тот стул, который недавно покинула Корнелия. — Чихал я сегодня на следствие вместе со всеми его секретами?
— А что случилось? — участливо осведомилась она, с тоской понимая, что придется еще варить кофе. У Коржика, как у всякого нормального журналиста, чувство такта напрочь отсутствовало. Скорее всего ему и в голову не пришло, что он своим появлением может кому-то помешать.
— Я же говорю, Настена совсем потеряла крышу. И теперь моя жизнь похожа на героическое сопротивление подпольщика в глубоком тылу противника. Я должен думать, что я говорю, я даже должен думать, что я думаю, не упоминая уже о том, что я все время боюсь ошибиться и что меня за это повесят с табличкой «Предатель» на груди.
— Тоже хочешь сделать заявление? — осторожно поинтересовался Вадим.
— Нет!
— Это уже хорошо, — он явно обрадовался.
— Я хочу сказать, что напрочь не понимаю, почему в меня летит сковорода, когда я просто констатирую факт — пельмени слегка недоварены?! — Коржик тряхнул головой. — Почему это вызывает истерические вопли, типа: «Ты меня не любишь!» — или того круче: «Ты меня не уважаешь!»?! Алена, с женской точки зрения, — это логично?
— Я даже объяснять не стану! — фыркнула она. — Если ты действительно поносишь пельмени, которые тебе сварила Настена, то она права.
— Ты подумай! — искренне изумился Коржик. — Вадим, ты хоть что-нибудь понимаешь? Лично у меня уже голова пухнет.
— Если женщина не права, извинись, — изрек тот, хотя на лице его было нарисовано нечто совершенно противоположное.
— Все было замечательно до того, как Настя переехала ко мне, — убитым голосом посетовал Коржик. — Как только она вошла, тут и понеслось: мои вещи стали пропадать и появляться в совершенно непредсказуемых местах. Ну, что поделать, если я привык, что мои носки лежат в ванной. Мне так удобно! Но ей кажется, что им самое место в гардеробе. Я не люблю мыть посуду, я привык забивать грязными тарелками мойку до тех пор, пока эти тарелки уже на пол не вываливаются. А теперь я должен мыть посуду каждый раз после того, как поем. Да что там поем, чай попью — вымой чашку! С души воротит! И если не мыть, то опять — «Ты меня не любишь». Вот скажи, — он обратил воспаленный взор на Алену, — ну как в голове женщины факт обычного мужского нежелания возиться с посудой преломляется в уверенность, что он это не делает потому, что ее не любит, а?
— Может, тебе просто сделать над собой
— Да я уже из кожи вон лезу! — взвыл Коржик. — Я подарил ей кольцо, между прочим. И что?! Она сказала, что бриллиант играет как-то недостаточно игриво, потому что я якобы выбирал кольцо в спешке, что мне не до подарка было, и вообще, я купил его не от души. Цветы дарю — снова не так: они, видите ли, быстро вянут. Подарил искусственные, чуть по морде не отхлестала. Говорю: «Пойдем в кино» — в ответ: «Ты хочешь посадить меня в темном зале, чтобы я пялилась на экран и не приставала к тебе лишних два часа». — «Хорошо, — говорю тогда, — пойдем погуляем». — «Ты не хочешь побыть со мной наедине?» — «Ладно», — сдаюсь я и предлагаю остаться дома. И что же?! — опять скандал — «Ты не думаешь о нашем досуге!».
— Пора признать, что в жены тебе досталась настоящая стерва, — рассмеялась Алена.
— Вот откуда они берутся, стервы-то?! — всплеснул руками Коржик. — Ведь пока просто встречались, и в кино, и погулять — все принималось с радостью. А подарки, цветы — это же просто счастье было бесконечное.
— То было до… — многозначительно изрекла Алена.
— А теперь, что мне делать? — с отчаянием в голосе вопросил страдалец.
— Знаешь, там у меня под окном всякий хлам валяется, только что соседка выкинула, — улыбнулась Алена. — Книжечки всякие с советами, как наладить взаимоотношения. Пойди собери, тебе пригодятся.
— Да хватит тебе издеваться-то! — обозлился он.
— А если серьезно, я попробую поговорить с Настеной. Хотя, мне кажется, ты виноват больше.
— Я и не сомневаюсь, что тебе именно так кажется, — проворчал он и поднялся. — Думаю, что залетел я по полной программе.
— Обычно эту реплику подает женщина, — Алена не стала его уламывать остаться.
Коржик уже направился в прихожую, как позвонил телефон.
— Слушай, я уже всех переполошила, — встревоженно затараторила Настя в трубку, — просто не знаю, где еще искать Коржика.
— Нужно было сразу звонить сюда, — ответила ей Алена и торжественно передала трубку гостю.
Тот взял ее слегка подрагивающей от волнения рукой. Чтобы не мешать разговору влюбленных, она вернулась на кухню. Вадим, не проронивший за все время разговора ни слова, развел руками и, кивнув на дверь, улыбнулся:
— А я думал, что семейная жизнь — это сказка.
— Такие сказки лучше не рассказывать на ночь детям, — она тоскливо посмотрела в окно, где уютные сумерки уже сменились черной осенней ночью.
— Да, любимая… конечно, любимая… — донеслось из гостиной. — Разумеется, я сейчас же приеду. Ну, двадцать минут на дорогу. Хорошо, хорошо, пятнадцать. Ладно, если гнать машину под сто двадцать и на красный свет светофора, то можно успеть за девять минут двадцать пять секунд. Я тебя очень люблю!
Коржик бросил трубку на рычаг и понесся в прихожую.
Алена поднялась, чтобы проводить его. Коржик, уже порозовевший от спешки, залетел вдруг на кухню, проникновенно посмотрел на Вадима и осведомился: