Самая честная мошенница
Шрифт:
С этими словами я взвела курок. Щелчок механизма заставил Солдатова вскрикнуть. По моему замыслу, в этот момент, если студент действительно замешан в преступлении, он должен был во всем сознаться и показать место, где Бурсову держат живую и невредимую. Но вместо этого Солдатов истерично запричитал:
— Богом клянусь, я не делал этого! Мамой клянусь! Я ее не трогал! Просто позвонил по телефону, хотел попугать.
— Свидетели видели тебя, не ври! — рявкнула я.
— Нет, они брешут! Покажите меня им. Вот увидите,
— Деньги откуда? — закричала я, указывая на тысячу долларов, которые он притащил как взятку за военный билет. — Когда Бурсова выходила из дома, у нее как раз с собой тысяча была.
— Нет-нет, это деньги мои! Я их сам заработал, торговал травкой. У кого хочешь спроси, я все время торгую. У меня сейчас даже дома целый пакет «плана» и еще деньги, — пошел признаваться Солдатов. — Я наркотики у Хвата беру.
— Где был позавчера вечером? — холодно спросила я, глядя ему прямо в глаза. — Соврешь, сразу вышибу мозги!
— Дома. В новую игру играл. У мамы спросите, — с жаром предложил Солдатов.
— Мама не алиби. Где Бурсова? Куда ее дел, падла, — решила надавить я в последний раз. — Говори!
— Не знаю, честно. Клянусь чем хочешь! — заверещал он, обливаясь потом.
От разговоров накладка, стягивающая мою нижнюю губу лопнула и отстала, словно кусок кожи. Очевидно, был некачественный материал. Парень заметил это, и его глаза вовсе полезли из орбит.
— Видишь, до чего ты меня довел, лицо уже слазит. Наверно, я тебя все-таки пристрелю.
— Нет, пожалуйста, я Бурсову не трогал! — взмолился Солдатов, испуганный еще больше.
Анализируя его состояние, я поняла, что добиться большего не удастся, парень на грани обморока да к тому же может испачкать салон.
— Все, вылезай, — буркнула я, указывая пистолетом на улицу.
— Нет, не убивайте меня! — зашелся Солдатов в истерике, цепляясь за ручку. От дула моего револьвера у него на лбу остался отпечаток наподобие индийского знака. — Ты хочешь пристрелить меня на улице, чтобы не замарать машину! Не выйду, стреляй здесь!
— Да чтоб тебя, — выругалась я сквозь зубы и врезала ему рукояткой револьвера по башке.
Солдатов вырубился, уткнувшись лицом в приборную панель, а я, дотянувшись через него до ручки, распахнула дверцу и выпихнула ногой безвольное тело на дорогу, затем захлопнула дверцу и уехала. По пути я сменила сим-карту и позвонила в милицию, сообщив старчески дребезжащим голосом, что дома у такого-то пакет марихуаны.
— Да, мальчик, я сама видела, как он торгует. Приехала к подруге, а тут прямо у подъезда наркоманы коробочки с травой покупают. А этот мальчишка, торговец — Виталик Солдатов, еще меня обматерил, когда я попыталась им объяснить, что наркотики до добра не доводят.
Дежурный хотел прервать
— Бабушка, может, это не наркотики, может, глаза вас подвели?
Но я продолжала гнуть свою линию:
— Я ветеран войны и не позволю какому-то молокососу меня оскорблять! Если вы не примете мер, то я пойду в прокуратуру, напишу губернатору. — Не дав дежурному открыть рот, я отключила сотовый. Дело сделано.
Остановившись в соседнем квартале на безлюдной площадке за магазином, я прямо в машине сняла грим и к часу, как обещала, вернулась в квартиру своего клиента с упаковкой пива и здоровенным сушеным лещом.
Вид леща насторожил Бурсова.
— В них могут быть солитеры всякие. Лучше бы купили копченого. Какая-никакая температурная обработка.
— Что было, то и купила, — буркнула я. — А солитеру на ваше копчение начхать.
Из гостиной прибежал Цезарь. Терьер вяло облаял меня и с чувством выполненного долга удалился.
— Я вчера спрашивала у вас разрешения обыскать квартиру, — напомнила я, доставая из спортивной сумки детектор «жучков». — Как, вы не передумали?
— Не понимаю, какой в этом смысл, — пожал плечами Бурсов. — Милиция уже осматривала квартиру и вещи моей жены с моего разрешения.
— Одно дело осматривать, а другое — полномасштабный обыск, — ответила я. — Понимаете, мы можем обнаружить что-нибудь, что натолкнет на мысль, где искать вашу жену. Записка какая-нибудь, чек, может, билет на маршрутку — точно не знаю.
— Ладно, делайте, что считаете нужным, — проговорил Бурсов, обреченно вздохнув. — Только полы паркетные не вскрывайте.
— Обещаю, не буду, — улыбнулась я и, осматривая его наряд, спросила: — Вы куда это собрались? — На клиенте был надет стального цвета костюм, белая рубашка, галстук.
— Позвонил следователь, велел приехать в три. Вроде бы открылись новые обстоятельства дела, хотел задать мне несколько вопросов, — ответил Бурсов, рассматривая себя в зеркале в коридоре. — Вроде не мятый, да?
— Отличный костюм, — похвалила я. — Вы уверены, что это был именно следователь?
— Да, — ответил Бурсов и повернулся к зеркалу боком. — Фамилия Петерсен, я узнал его голос. Он приходил сюда. Как вы учили, я перезвонил ему и удостоверился.
— Отлично, вы молодец, — улыбнулась я и задумчиво пробубнила: — В три, в три… Должна успеть.
— Все-таки на спине немного помято, — сказал Бурсов нерешительно.
— Нет, — сказала я, — он просто немного морщит, нужна подгонка по фигуре. Вы его на заказ шили или покупали?
— Жена подарила. Хоть дешевый, а смотрится прилично, — ответил Олег Николаевич, поправляя галстук.
— Говорите, дешевый? Позвольте. — Я заглянула на ярлык. — Это дорогая марка, такие костюмы нельзя назвать дешевыми. Меньше пяти тысяч долларов такой не стоит.
— Да бросьте вы, — не поверил Бурсов.