Самая честная мошенница
Шрифт:
— Хорошо, конечно, — поддакнул Бурсов невесело, — только он лает, даже когда лифт мимо проезжает. После похищения Розы я всю ночь сегодня вскакивал, заслышав его тявканье. Совсем не выспался.
— Вы отпуск на работе взяли? — спросила я, наблюдая за притихшим Цезарем. Из-под дивана виднелся только его нос, и, похоже, песик внимательно слушал наш разговор.
— Шеф только неделю дал, сказал, что за это время непременно все разрешится, — проговорил Бурсов.
— Что ж, постараюсь его не разочаровывать. — Я осторожно присела в кресло.
Цезарь не прореагировал.
— Вы что, действительно сможете за неделю управиться?
— Должна. Лучше не затягивать, — подтвердила я. — Конечно, нельзя исключать разного рода неожиданностей.
— Они ведь ее могут пытать, — внезапно побледнев, проговорил Бурсов. — Роза связана, ее морят голодом.
— Не накручивайте себя, — строго велела я. — Ничего не известно точно, к чему выдумывать всякие страшилки.
— Легко вам говорить, а каково мне, — вздохнул Олег Николаевич и с тоской посмотрел на Цезаря, осмелившегося выбраться из-под дивана. — Что, малыш, скучаешь по мамочке, да?
— Скажите, а кто мог знать, что вы собираетесь купить квартиру? — спросила я, доставая портсигар из внутреннего кармана пиджака.
— Цезарь не любит сигаретного дыма, — поспешно предупредил Бурсов.
— Извините.
— Про покупку квартиры знали только мои родители, потому что я одалживал у них деньги, — ответил Бурсов. — Генеральному я не объяснял, зачем беру кредит, да он особо и не расспрашивал. На работе тоже не распространялся.
— Ваша жена в университете могла кому-нибудь проболтаться из своих коллег? — спросила я. Мне почему-то казалось, что если имела место утечка информации, то виновата в этом именно Роза, так как в дело оказался замешанным академик.
— Нет, я ей строго-настрого приказал молчать, а родителей предупредил. Времена-то сейчас какие! — нахмурившись, ответил Бурсов. — Нет, Роза не должна была рассказывать никому, она не дура.
— А ее родители? — вспомнила я. — Они как, знали или нет?
— Нет, — покачал головой Бурсов. — Роза детдомовская, я же говорил. Мы встретились на фирме. Она тогда работала уборщицей, а я инженером-конструктором. Ей восемнадцать, мне двадцать три. Поженились через полгода. Потом она поступила в университет. Помог мой отец. У него декан был знакомый…
Не успела я оглянуться, как Олег Николаевич в общих чертах пересказал историю их счастливого брака, омраченного лишь отсутствием детей. Единственным недостатком Розы он считал взбалмошность.
— Все время стремится к недостижимому, мечтает о какой-то сказочной жизни. А я больше реалист и трезво смотрю на жизнь.
Когда Бурсов замолчал, я попросила рассказать об уличной стычке с бандитами. Случай был банальный и непримечательный, если бы не последующие события. Припарковав в обед машину на стоянку, Олег Николаевич пошел домой поесть. Вдруг от стоявшей на улице черной иномарки к нему двинулись четверо уголовного вида парней. Главный из них, тощий кудрявый мужик лет под сорок с волчьим взглядом, окликнул Бурсова:
— Эй, мил-человек, разговор есть, подойди!
Подходить к ним у Олега Николаевича желания не
— Эй, терпила, мы ведь хотели по-хорошему! — крикнул вслед главарь.
Послышался топот бегущих ног. Оглянувшись, Бурсов тоже побежал вдоль забора стоянки, свернул за угол к дому и наткнулся на милицейский патруль.
— Меня хотят ограбить! — заорал Бурсов, бросаясь к стражам правопорядка. Посмотрел назад, но сзади уже никого не было.
— Что дальше? — нетерпеливо спросила я, так как рассказчик в задумчивости замолчал.
— Да ничего, — проворчал Бурсов. — Патрульные стали ко мне принюхиваться, поинтересовались, пил ли я, принимал ли наркотики. Обыскали, проверили документы.
— У бандитов не заметили никаких особых примет? — спросила я, делая пометки в электронной записной книжке. — Татуировки, шрамы, родинки?
— Татуировки были, — с расстановкой сказал Бурсов. — Только что именно, не помню. На пальцах, на руках все синее. Да и разглядывать было некогда. У невысокого смуглого паренька шрам в виде полумесяца, — Олег Николаевич провел пальцем у себя по щеке. — Вот так, под глазом. Одеты во что? У кудрявого темно-синие потертые джинсы, черная майка. Тот, что со шрамом, в джинсовой рубашке голубого цвета и таких же джинсах. Двух других я не запомнил вообще. Эти-то были ближе.
Задавая наводящие вопросы, я выяснила еще массу подробностей. В частности, что волосы кудрявого были почти седые, лицо темное, в морщинах, а глаза ярко-голубые, злые. Волчий взгляд. У смуглого со шрамом круглое лицо с узким лбом. Глаза или черные, или темно-карие. Волосы короткие, подстриженные «под ежик».
Цезарь осторожно, шаг за шагом, подобрался ко мне, сел у ног, дождался, когда я расслаблюсь, и резко залаял, так, что чуть сердце не оборвалось. Потом, испугавшись, должно быть, собственного лая, пес умчался назад под диван.
— Цезарь, ну чего ты хулиганишь! — закричал на него Бурсов и вздрогнул от телефонного звонка. Звонили по домашнему телефону.
Поднявшись, Бурсов пошел в коридор. В это время я встала и подошла к большому окну гостиной. Выглянула на улицу. Белая «Газель» стояла на своем месте. Взгляд переместился на двухэтажное здание казино «Берег скелетов». Я оценивала крышу на предмет возможности снайперского выстрела с нее. Угол выстрела получался настолько большим из-за разницы в высоте, что киллеру пришлось бы ждать, когда Бурсов подойдет к окну вплотную. Больше высоких зданий в пределах видимости не наблюдалось. За казино шел частный сектор — дома, участки.
Я прислушалась к разговору: Бурсов был страшно раздражен.
— Да почему, по какому праву вы так разговариваете?! — кричал он.
Я подскочила к Олегу Николаевичу и, чуя неладное, мягко отобрала у него трубку.
— Ты смотри, падла, допрыгаешься! Я те башку отрежу, сохатый, понял? — дальше послышались гудки.
— И что этот засранец хотел? — повернулась я к Бурсову.
— Он искал Розу, а когда я ответил, что ее нет, он страшно разозлился, начал орать как бешеный, — ответил Бурсов потерянным голосом.