Самая младшая
Шрифт:
– Не совсем, – папа мотает головой.
Вообще, это не по правилам. Папа должен отвечать только «да» или «нет». В этом весь смысл данетки. И когда папа с Нелей или Стасом в такое играет, то все серьезно, а когда с Полиной – то может подсказать! И иногда это здорово, а иногда обидно!
– Все, пап, я сдаюсь. Я не знаю, чего там с этой Мэри было.
– А зря. Ты почти угадала… – Папа спрыгивает со спинки скамейки. Так легко, будто он – Стас или какой-нибудь Полинин одноклассник. Это, наверное, потому, что папа такой высокий и худой. – Ответ совсем рядом, на поверхности…
– Я три вопроса задам, если догадаюсь – значит, я победила. А если нет, ты мне отгадку скажешь… – Полина отпихивает Беса, чтобы он не мешал думать. – Мэри умерла, потому что открылось окно!
– Да! – Папа притоптывает на твердом снегу, Беса к себе заманивает. Он хочет научить Беса ходить рядом, как сторожевую собаку. Но Бес уже старый, и ему учиться лень.
– Я все поняла! – Полина тоже подпрыгивает. – Окно разбилось, дождь полил в комнату, на полу накапалась лужа! Мэри поскользнулась, ударилась головой и умерла! И никакой третий вопрос мне не нужен, я все правильно догадалась. Да?
– Нет! – отвечает вдруг Неля. И папе руку протягивает, чтобы он ей помог слезть со скамейки. Она теперь все время упасть боится, потому что у нее ребеночек в животе, а ему больно будет, если Неля упадет.
– Нель, а тебе чего страшнее: что ты упасть можешь или что твой Масик не найдется?
Неля держится за папину руку двумя своими. А он ее подхватывает и ставит на снег, как маленькую. Хотя Неля высоченная, а сейчас еще и огромная – на ней мамина старая дубленка с мохнатым капюшоном.
– Пап, ну я не знаю, что тогда там было! Ну ты мне можешь подсказать?
Папа и Неля молча выходят с детской площадки. Бес плетется сбоку, на поводке. Как будто никакой Полины тут вообще рядом нет. Как будто она такая же невидимая, как тот, кто теперь все время рядом… Ну, тот, с кем она дружит.
– Папа! – Полина бежит за ними, наступая на заледенелый снег так быстро, что почти не проваливается сквозь него. Сбоку мелькают окна школы, закат кажется оранжевым и горьким, как чайная заварка. И ветер совсем сильный, от него просто слезы на глазах!
– Папа!
– Не о том ты спрашиваешь… – Неля ушла вперед, а папа стоит на краю двора, возле мусорных контейнеров: – Ты про саму Мэри спроси, и все тогда станет понятно.
– А чего про Мэри спрашивать? Она женщина или девочка?
Папа мотает головой. Ведь в данетке нельзя спрашивать про «или». Но у Полины всего один вопрос остался. Как бы его истратить, чтобы не проиграть?
– Пап, а Мэри – человек?
В свете фонаря видно, как у папы на шарфе иней налип, у того места, где рот и нос.
– Мэри – рыба! Она глупая рыба! – кричит от самого подъезда Неля. – Она в аквариуме жила, на подоконнике. Его во время грозы раскрытым окном сбило. Аквариум разбился, и Мэри умерла!
– Я бы и сама догадалась! – Полина сжимает своей варежкой папину перчатку.
Неля не отвечает. Она снова лезет в карман за мобильным телефоном. Ждет, что Масик-Лысик ей напишет.
Полина входит в дом последней. Прежде чем закрыть за собой тяжеленную холодную дверь, она задерживается.
– Я сейчас! Я солнце провожаю! Тут закат красивый!
Никакого заката уже нет, небо темное – как сухая синяя гуашь. Просто Полине надо, чтобы вместе с ней в дом вошел еще кое-кто. Он хороший, но невидимый. А невидимым сложно входить в закрытые двери.
Закрыто на обет
– Нель, ну а сейчас он уже нашелся?
– Ты дура, что ли? Я же сказала, что нет, – Неля вынимает из шкафа еще один свитер и кладет его в контейнер для игрушек.
Неля к Лысику вещи перевозит не в сумках, а в пластмассовых коробках. Потому что у Лысика в комнате вообще никакого шкафа нет. Она купила два больших контейнера: с оранжевой крышкой и с голубой. Который с оранжевой, Неля уже увезла, а второй пока дома остался…
Но теперь непонятно, увезет его Неля или нет, потому что Лысик пропал: он вчера поехал работать барменом на новогоднем празднике для взрослых. Сказал, что вернется поздно и позвонит. И не позвонил. У него телефон не отвечает. Масик-Лысик потерялся, а ему послезавтра на Неле жениться!
– А сейчас нашелся? – спрашивает Полина с верхней полки кровати.
– Ты надо мной нарочно издеваешься? Я тебя сейчас убью! – и кидает в Полину тем самым свитером, который складывала.
– А если ты замуж не выйдешь, можно я твой контейнер заберу? Он мне для игры очень нужен, – Полина на всякий случай закрывает голову подушкой. Хотя, когда в тебя свитером кидают, это не так больно, как учебником. И вообще Неля промахнулась.
– Да подавись ты им совсем! Чтоб ты лопнула! И он лопнул! Ненавижу!..
Неля опрокидывает контейнер и очень сильно бьет его ногой – так, что из него все вещи вылетают в разные стороны. И одежда, и учебники, и подставка для карандашей – она из банки сделана и раскрашена акриловыми красками. Там с одной стороны домик с окошком нарисован, а с другой – комната. И если в нарисованное окошко посмотришь, то будто комнатку в домике видишь… Правда, сейчас уже ничего не увидишь: банка раскололась на мелкие части.
Неля вдруг начала вещи со стола хватать и кидать на пол – и свои, и Полинины: учебник по окружающему, папку с технологией, тетрадки… И еще коробку, где лежат фигурки из шоколадных яиц. И листочки с наклейками, и…
– Не-на-ви-жу! Не-на…
Теперь Полина прячется за подушкой по-настоящему. Старается дышать потише, чтобы Неля не заметила, что она тут есть. Может, если не шевелиться, ее не заметят?
– Гадость! Гадость! – Неля кричит это слово, будто заклинание. Может, она сейчас пробует наколдовать, чтобы ее Масик-Лысик нашелся? Просто она не знает, как правильно?