Самая плохая адептка
Шрифт:
— Так о каких преступных тенях вы говорили, адептка Беде? — резонно уточнил ректор.
— Как «о каких»? Яцек, Войта, Комарек…
— Комарек? — удивился ректор Тори и пробормотал: — И когда она все успевает?!
— Она в этой группировке заводила! — услужливо подсказала Ханка, явно мне польстив.
Я старалась не обращать внимания на обидные обвинения и продолжала ползти, хотя передвигаться на карачках то еще удовольствие. Эх, почему люди не летают? Взлетела бы сейчас как Крылатик. Или как Полли ползла бы змей…
Вот недаром ректор Тори еще на первом занятии по основам
В тот момент, когда я почти уже достигла заветной цели и подползла к подсобке, на меня откуда-то сверху свалилась Полли. Ее приземление выглядело эффектно, а главное сразу привлекло внимание ректора. Змеелисица обмотала хвостом мои ноги и протащила назад. При этом Полли с кем-то отчаянно боролась, извивалась и кусалась. А нечто, окутанное ядовитой зеленой дымкой, огрызалось в ответ, сопротивлялось и вырывалось. Полли взмахнула кончиком змеиного хвоста, пытаясь угомонить злобного монстра, но лишь подтолкнула нас вперед. Да и «монстр», который оказался при ближайшем рассмотрении заветной книгой о ядах и противоядиях, вцепился мне в руку зубами-пряжками. Мы все сплелись в единый клубок и покатились по коридору прямиком к ногам ректора. Послышался визг адептки Беде, Амадор Тори произнес неприличное слово, не иначе как заклинание высшего уровня. Меня подняло в воздух, перевернуло и опустило на пол. Полли повисла на моей шее меховым воротником, а ядовитая книга удобно легла в руку, словно я ее только что вынесла из хранилища. Да еще и лениво зевнула дымчатой пастью.
— Значит, редкие яды и противоядия? — сверлил нас хмурым взглядом ректор Тори. — Зачем, адептка Комарек?!
— Ясно зачем! Она вас отравить хотела! Сперва червяками, теперь ядом! — подсказала Беде.
Только глупая девица никак не понимала, что у меня нет никакой причины травить ректора Академии, в которой собиралась учиться долго и успешно.
— Зачем вы взяли эту книгу? — повторил вопрос ректор, а в его взгляде сквозила не ненависть или злоба, а жалость.
Что было еще хуже.
Я пожала плечами. А что отвечать? Сдавать Виларию не собиралась.
— Я же говорила! Говорила! — продолжала радостно верещать Ханка. — Воровка! Украла книгу, да еще зверя в сообщники привлекла! Вот как они их исцеляют! Из бедных зверушек монстров делают!
Зверушка в долгу не осталась, зашипела и клацнула зубами, приблизив лисью морду к носу адептки Беде.
— А-а-а… Монстра-а-а! — завизжала дурным голосом девица.
— Успокойтесь, адептка Беде, — рявкнул ректор и подтолкнул ее к выходу. — Возвращайтесь в корпус, вы свое дело сделали.
— Но как же «возвращайтесь»? Я же ценный свидетель! А снять показания? Записать признания! Допрос провести…
Сразу видно, что у кого-то папа полицейский. Ей бы шпионкой работать или инспектором, а она на зельеварении прозябает с такими талантами. Хотя, судя по тому как она льнула к ректору, было очевидно, с какой целью пришла «учиться» адептка Беде.
— Вон! — не выдержал ректор Тори.
— Это правильно, — заулыбалась Ханка и посмотрела на меня с превосходством. — Гнать таких надо из Академии!
— Адептка Беде, — процедил сквозь зубы Амадор Тори, багровея. —
— Меня?! Но как же так? Это же я раскрыла преступную группировку! Подслушала, выследила… — студентка осеклась под строгим ректорским взглядом и, недовольно поджав губы, направилась к выходу.
Фолиант злобно заклацал пряжками, а я виновато потупила взор. Ректор произнес заклинание — и книга вмиг затихла. Более того, дружелюбно ощерилась железной зубчатой обложкой и плавно перелетела в руки к Амадору Тори.
— Элиска, — ректор неожиданно обратился ко мне по имени, — ну почему с вами вечно какие-то проблемы? Ведь вы не лишены таланта, только никак не можете направить его в нужное русло. Вы же должны понимать, что яды, о которых говорится в книге, могут навредить! Да и кража — самое настоящее преступление. За подобное я просто обязан назначить вам третий строгий выговор, а это значит…
— Отчисление, — шмыгнула я носом.
Формально лер Тори прав. Но как я могла не помочь подруге?
— Элиска не виновата! Отчисляйте меня! — закричала Вилария, покидая подсобку и подбегая к нам.
А Полли переползла с моей шеи к Вилке, стукнула себя в грудь когтистой лапой и зарычала на книгу, тем самым тоже сознаваясь в своей вине.
— Значит, сообщницы, — покачал головою ректор. — Вы хоть понимаете, что этот фолиант можно брать только с моего ведома?
Книга в руке ректора раздула бока и пыхнула в нас ядовито-зеленым дымком, демонстрируя всю свою важность.
— А что делать, если вы не пускаете в хранилище, сколько вас не просили? — возразила Вилка.
— Абы кого не пускаю, — согласился Амадор Тор и погладил книгу по корешку, отчего та довольно зашуршала страницами. — Доступ к древним фолиантам есть только у меня, декана Матеуша и королевского лекаря.
— Да ваш королевский целитель ничего не смог сделать! Хваленый антидот до конца не доработал, — в сердцах выдала Вилка.
— Поподробнее, — нахмурился лер Тори, а я отметила, что сейчас он походил на нормального человека, который не орет, не важничает, не грозится выгнать, а пытается разобраться в проблемах.
— Да пожалуйста! Вы помните, как год назад невеста наместника Красимирка отравила несчастных запрещенным зельем забвения «Лохеином»? — спросила подруга, а ректор кивнул, хоть и удивился, откуда обычная студентка знает подробности дела повышенной секретности. — Так вот, среди жертв был мой жених! Мартин Корф.
— Мартин Корф? Брат Мартишки? Вы что же, приятельница жены моего друга Десмонда? — прищурился ректор Тори, что-то припоминая. — А ведь они оба неоднократно обращались ко мне с просьбой предоставить им доступ именно к этой книге.
— Но вы им отказали! — с обидой произнесла Вилария.
— Отказал, — кивнул ректор, а книга сердито заворчала, правда, слов было не разобрать. Амадор Тори тем временем вновь нацепил на себя маску, надменно произнеся: — Я считаю, что с подобным материалом должны работать профессионалы, а не некроманты, тем более студенты-недоучки. Королевский лекарь внимательно изучил фолиант, создал рецептуру уникального антидота и, насколько я знаю, вернул жертвам память.