Самая плохая адептка
Шрифт:
Гриф чуть повернул голову, щелкнул клювом, словно что-то задумал. А затем резко рванул вперед, разрывая невидимый глазу магический купол. Тот заискрился, спружинил, на долю секунды заставляя остановиться, и замерцал, выпуская беглеца на свободу. А вместе с ним и нас.
Получается, что для сильных магических зверей таких, как гиппогриф или горгулья, весь этот магический контур настоящей преградой не был? Зверей держало в академии нечто другое? Возможно, Грифа — больное крыло, кого-то — забота смотрителя, а кому-то
Но что гадать, как оно было, ибо сейчас мы с каждым взмахом крыльев отдалялись от академии, оставляя позади маленький городок Жижу и приближаясь к дикому, запретному лесу.
— Не бойся, Элиска, — крикнул Амадор Тори, обхватив меня сильнее за талию. — Гриф не причинит нам вреда. Не так ли, друг?
Зверь в ответ закурлыкал и направился к скалам — его родному дому. Не то чтобы я боялась, но все же не хотелось стать ужином для маленьких гиппогрифов. И в то же время от необыкновенной красоты захватывало дух. Вершины скал окутало багрянцем, а верхушки деревьев покрылись золотом, дикая природа притягивала и завораживала. А когда Гриф, пролетев над скалами и лесом, принялся кружить над поляной — я охнула. Мы словно спускались на огромной скорости с высокой горы прямиком в серебристое звездное небо. Подлетев ближе и присмотревшись, стало очевидно, что поляну усеивали белые, звездчатой формы цветы. Плавно опустившись на траву, Гриф преклонил передние копыта, позволяя нам слезть. Как только мы ступили на землю, гиппогриф разлегся в тени деревьев и начал лениво клевать цветы.
Ректор по-прежнему держал меня за талию, а я и не возражала. Меня переполняли эмоции — и этот полет, и дикая природа лесов, и мощный прекрасный зверь, и близость мужчины, который мне очень нравился, хоть я постоянно гнала от себя это чувство.
— Это так здорово! — вскрикнул Амадор Тори, переводя восхищенный взгляд с Грифа на небо, а затем на меня. — Как же прекрасно испытать чувство полета!
Ректор Тори от избытка чувств крепче прижал меня к себе, а я прошептала:
— Не переживайте, не вы один, кто боится высоты. Главное — вы преодолели страх!
— Всё благодаря тебе, — тепло улыбнулся Амадор и вмиг стал серьезным: — А знаешь, Элиска, ты была права, бросив мне в лицо те обидные слова. Я действительно до конца не понимал, как это — испытывать сильные чувства! Отец всегда говорил, что эмоции мешают идти к цели…
— А кто ваш отец? — на всякий случай поинтересовалась я, раз уж пошли такие откровения.
— Судья, — ответил лер Тори. — Он привык всех судить со всей строгостью. По мнению отца, я принял глупое и опрометчивое решение, возглавив академию. Этот полет он бы тоже не одобрил. А уж подобное — точно осудил…
— Что именно? — не поняла я, наблюдая за тем, как Амадор Тори медленно склоняется ко мне.
Вместо ответа он взял в ладони мое лицо и поцеловал — осторожно,
Вдруг раздался знакомый «вжих», мы оба простонали и прервали поцелуй. А возле деревьев возникла знакомая массивная фигура. Вернее, фигуры, потому что неугомонная горгулья притащила с собой всех остальных магических животных. Звери, облепив Матюшу, зачарованно смотрели на нас.
— Прости, — прошептал Амадор, то ли смущаясь свидетелей, то ли своего поступка. — Я не должен был…
— Ничего-ничего, продолжайте. Ой, в смысле не переживайте! Я никому не скажу. Тем более все произошло совершенно случайно… — Я занервничала, а когда волнуюсь, то говорю, что думаю. В основном, конечно, глупости.
— Да. Случайно, — согласился Амадор Тори и неожиданно вновь поцеловал, но уже не столь нежно, а страстно и очень горячо.
Послышался гомон, вскрики, нетерпеливое фырканье. Увы, ректору Тори пришлось отвлечься от увлекательного занятия.
Он строго посмотрел на зверей:
— Надеюсь, вы умеете хранить секреты?
Магические животные одновременно закивали, кто пушистыми мордами, кто щелкая птичьими клювами. А Матюша мечтательно закатила глаза и замычала:
— Ы-ы-ы…
— Хорошо. А теперь отправляемся домой, а то смотритель и ваши наставники будут волноваться. Вы ведь этого не хотите?
Звери вновь загалдели, горгулья подхватила своих пушистых и пернатых друзей мощными лапами. «Вжих»… и питомцы исчезли.
Ректор, не скрывая сожаления, разорвал наши объятия и подошел к Грифу. Он погладил зверя по холке и что-то произнес. Ну как можно говорить так тихо? Мне же ничего не слышно, а ведь интересно, о чем он договаривается с гиппогрифом. Лишь расслышала: «Ты всегда можешь вернуться в лес…» и «…академия тоже твой дом, помни об этом».
Гриф покорно склонил перед ректором голову, а я подошла ближе, понимая, что гиппогриф согласился вернуться и наша волшебная поездка подошла к завершению.
Вскоре мы вновь парили в облаках, а лер Тори крепко сжимал меня в объятиях. Я счастливо улыбалась, то и дело прижимая пальцы к губам, которые все еще пылали от поцелуя. И в то же время понимала, что как только мы ступим на землю, Амадор вновь станет строгим ректором, а я самой плохой адепткой. Хотя… почему это самой плохой? Я стану самой хорошей, самой прилежной, самой любимой… Но для начала неплохо бы не вылететь из академии раньше срока и сдать первую сессию. И получить еще один поцелуй. Ведь три поцелуя что-то да значат! Растоплю ледяное сердце жениха, ведь каменное сердце горгульи уже дрогнуло под моим напором!
Конец первой книги