Самая шикарная свадьба
Шрифт:
Однако на этом Женька не остановился, решив, что такая чистая и добропорядочная девушка не может посягнуть на чужое добро, и через три дня повторилось то же самое: он привел какую-то пухленькую незнакомку, и та сперла у него помимо спрятанных (в другом месте) денег все серебряные ложки и вилки.
– Я потом и кровью зарабатывал себе на операцию, а эти прошмандовки за ночь ими овладели, – плакался он. – Лучше бы я сменил пол!
Я хотела было сказать, что поделом ему – не будет играть чувствами моей наивной доброй подруги, но не смогла – мне было искренне жаль дурака Овечкина.
– Что мне теперь делать? – взвыл он. – Только теперь я понял, как сильно я люблю Иккусика! Она ни за что меня не простит!
– У тебя совсем нет денег?
– Да нет, есть, – печально молвил он. – Но по сравнению с тем, что было, – это капля в море! Что мне делать?!
– Лечись, а Икки я беру на себя. Я сама ее две недели не видела и не знаю, осталась ли у нее хоть крупица того чувства, которое она испытывала к тебе.
– Помоги мне, Маша – взмолился он.
– Тебе поможешь, а ты потом еще чего похуже отмочишь! На тебя ведь никакой надежды!
– Нет! Я так люблю ее, ты себе не представляешь. Мне никто не нужен! – взревел Овечкин и в сердцах бросил трубку.
Влас появился дома поздно ночью. Он не позвонил, как обычно, в дверь, а открыл своим ключом. Я выбежала ему навстречу:
– Что случилось? Почему ты задержался? Да на тебе лица нет! – воскликнула я, глядя на него.
Влас ничего не ответил, он даже не переодел тапочки(!), а прямо в ботинках прошел к бару, налил полстакана водки и выпил залпом.
– Ты можешь объяснить, что произошло? У тебя неприятности на работе?
– Неприятности, но не на работе, – ответил он. – Я хотел отложить этот разговор до утра, но вижу, что не получится.
– Хватит говорить загадками. – Я волновалась.
– Вот, – сказал он и протянул последнюю мою книгу, – я прочитал ее.
– Понравилось? – сдуру спросила я, но без всякой задней мысли, и тут же подумала: «Вот она – немая сцена гоголевского «Ревизора». Сейчас мне придется сыграть и в качестве городничего, и в качестве его жены с дочерью, и почтмейстера, и Землянику, и Лука Лукича… А ревизор уже приехал. Сейчас мы исполним последнюю сцену, «занавес опустится», и моя свадьба, и последующая жизнь с Власом полетят в оркестровую яму. – Где ты взял книгу?
– Утром мне позвонила бабушка, попросила срочно приехать. Я, конечно, все бросил и поехал. Она и дала. А ей дала почитать Вера Петровна.
«Нахалка! Сама крутит роман с осеменителем коров, а мне рушит судьбу!» – со злостью подумала я.
– Я читал роман целый день, и вот что я хочу тебе, Маша, сказать, – продолжал он. – Я тебя очень люблю, но… – Он замолчал, видимо, ему трудно было сказать фразу, которую он репетировал все время, пока ехал домой.
– Что «но»?
– Но свадьбы не будет. Я многое понял… Ты совсем не любишь меня. Ты согласилась выйти за меня замуж только потому, что на твоих глазах тебе изменил Кронский. На самом деле ты любишь его. А я… Это просто стечение обстоятельств.
– Наша жизнь и состоит из этих стечений обстоятельств. А потом глупо так реагировать на какой-то роман. Это всего лишь художественный вымысел.
– Нет, это правда, –
– Это не так! Я никогда не изменяла тебе! – закричала я – больше всего на свете я ненавижу незаслуженные обвинения! – Тебя пожирает ревность изнутри, а я предупреждала, что это страшное чувство!
– Не столько ревность, сколько твое вранье! А главное – не это!
– Что же главное?
– Как ты могла общаться с таким человеком? Как тебе не стыдно?!
– А чего это мне стыдиться?! – взорвалась я. – По крайней мере, я все честно описала в книге! А вот с кем ты общался до меня – я не знаю! Не будет свадьбы – и не надо, напугал! – Я сняла кольцо с овальным цейлонским сапфиром и, положив его в кадку с хамеропсом, кинулась собирать вещи.
– Ты сейчас никуда не поедешь, утром я сам отвезу тебя.
– Обойдусь как-нибудь.
– И забери кольцо – это подарок.
– Обойдусь как-нибудь, – повторила я, и Влас вдруг крепко схватил меня за запястья.
– Ты меня не понимаешь! Меня не волнует твоя прежняя жизнь. И я вовсе не ревнивец! Я очень люблю тебя! Ты подарила мне много счастливых минут! Возьми кольцо.
– Больно надо, обходилась и без него! Что у меня, колец, что ли, мало!
– Главное не это!
– Что ты зациклился: «Главное не это, главное не это!» Что главное-то?
– Я не верю, что ты меня любишь, – тихо проговорил он.
– Да не верь! Это твои трудности! – Я вдруг незаметно для себя заговорила, как Николай Иванович: «А это ваши трудности». – Очень нужно мне было торчать в твоей квартире, когда у меня дел невпроворот! – крикнула я, швыряя на дно сумки-кишки майки и сарафаны. – Нужен мне был банкет! И плацкартный вагон! И светлячки! И каждодневные подъемы в гору! И бабка Голобородько! Уже давно бы роман дописала и сдала! Все бросила, все на месте стоит! Больно мне было нужно зарывать талант в землю ради человека, которого я не люблю! – Я звякнула молнией – вещи были собраны. – Пусти меня! – потребовала я.
– Ну куда ты в пижаме-то собралась?
– Как-нибудь доберусь до дома!
– Нет, завтра утром я сам тебя отвезу. И знай, что я тебя очень люблю.
– Но я тоже тебя люблю! – растерянно сказала я.
– Зачем обманывать себя и меня. Я тебе не верю, – упрямо повторил он. Влас зациклился на своем «неверии», точно так же как на юге по поводу «комнатки у моря». Доказывать ему что-либо было бесполезно.
– Если тебе что-нибудь когда-нибудь понадобится, я всегда протяну тебе руку помощи, но в твою любовь ко мне я не верю, поэтому жениться на тебе не могу. Не обижайся! – проговорил он и улегся спать на диване в гостиной.