Самая сладкая ложь
Шрифт:
— Его можно называть просто «капитан».
— Хорошо, — с готовностью согласился Махмет. — Может быть, вы голодны? Мы могли бы остановиться и пообедать. Нам предстоит неблизкий путь, и я не хочу, чтобы вы почувствовали себя плохо. Вы очень худы и бледны.
Бледной Лию называли часто, но вот худой ее не называл никто. Разглядывая себя в зеркало, она часто думала о том, что ей не помешало бы сбросить пару килограммов.
Через двадцать минут покупки были сделаны, и спутники вернулись в машину. Лия ела свежеприготовленную пиццу, запивая ее минеральной водой. Махмет купил в пекарне несколько теплых французских
— Куда мы едем, Махмет?
— Капитан не велел говорить, — сказал он. — Это сюрприз.
Лия оставила недоеденные кусочки пиццы в коробке, закрыла ее и аккуратно замотала сохраняющим тепло пакетом.
— Скажите, а кем вы приходитесь капитану, Махмет? И как он вас нашел?
— На какой вопрос я должен ответить в первую очередь, Лия?
— На второй, — вздохнула она, подумав, что к его дотошной привычке угодить придется привыкнуть.
— Мы встретились с капитаном, когда я и мои друзья решили посвятить свою жизнь священному джихаду. Нас было пятеро, к нам должны были присоединиться еще люди, но у нас ничего не получилось. Потому, что среди нас оказался… что же это за слово? Я знаю не очень приличное слово, но в вашем присутствии я не могу его употреблять.
— «Крот»? — предположила Лия.
— Крот, — задумчиво повторил Махмет. — Это такое животное, правильно? Оно живет под землей.
— Нет, — терпеливо пояснила Лия. — Так называют людей, которые передают информацию другим организациям.
— Да-да! — торжествующе воскликнул Махмет. — Вот этот… «крот» нас и выдал. Точнее, это была она. Женщина. Мой отец всегда говорил, что женщинам нельзя доверять. Но я его не послушал.
— Наверное, это была очень смелая женщина, если она… воевала вместе с вами? — предположила Лия.
Махмет задумался.
— Да, — ответил он после паузы. — Не каждая женщина может оставить свой дом, посвятив себя Аллаху.
— И что было дальше?
— Меня разлучили с моими друзьями. Нас посадили в разные камеры. Я не знаю, что с ними случилось — вероятно, их убили, а, может, их купили, как и меня.
— Значит, капитан просто взял и купил вас?
Махмет с достоинством кивнул.
— Да. Он оценил меня очень дорого, гораздо дороже, чем я стою. — Махмет назвал сумму, и у Лии потемнело в глазах. Она бы не отказалась от такой зарплаты. — Но капитан купил меня не сразу. Сначала со мной беседовал другой мужчина, не похожий на капитана. Он, скорее, был похож на… мелкого визиря? Он был низок ростом, болтлив и глуп. Иначе почему же этот человек кричал на меня даже тогда, когда я молчал и ничего не говорил?
Лия решила, что вряд ли она сможет объяснить Махмету причину такого тона. Он и подумать не мог, что в священной войне и убийстве «неверных» есть что-то плохое.
— Наверное, это был «комиссар», — сказала она. — Он обычно лично проводит допросы наиболее… важных воинов.
— «Комиссар» — плохой человек, — покачал головой Махмет. — Он не мог объяснить, чего он от меня хочет. Потом он ушел, и со мной беседовала женщина. Это была красивая и умная женщина. Она попросила у меня прощения за то, что плохо владеет турецким, а я уверил ее в том, что могу изъясняться по-арабски. Женщина говорила со мной спокойно и ни разу не подняла на меня голоса. После этого она поблагодарила меня за помощь и ушла. Пару недель я провел в камере. Я не чувствовал себя заключенным — о моем заключении мне напоминало только то, что я не могу без разрешения покидать пределы выделенной мне комнаты. А потом я познакомился с капитаном. Я, конечно, сразу понял, что он — потомок древних персидских правителей, но окончательно убедился в этом только тогда, когда он заговорил на… не знаю, как на иврите называется этот язык.
— Фарси? — предположила Лия.
— О нет, нет. Это другой, древний язык. На нем сейчас уже никто не говорит, и только потомки очень древних родов знают его. Мой отец был уважаемым человеком, он дружил с учеными людьми. Он знал этот язык, поэтому его знаю и я.
Рассказ Махмета казался Лие восточной сказкой. Прелести повествованию добавляла витиеватая манера речи Махмета, которая напоминала речь рассказчика восточных легенд.
— Значит, капитан говорил с вами на древнем языке. И что он вам сказал?
— Он спросил, кто я, где я вырос, чем занимаюсь и что умею делать. И я сказал правду. Как я мог лгать?
— Он сварил бы вас в котле с кипящим золотом, как делали древние персы? — предложила Лия, рассмеявшись.
— Не думаю, что в наши дни можно собрать столько золота, — возразил Махмет с серьезным лицом. — Но я уверен в том, что капитан придумал бы что-нибудь оригинальное.
— Не сомневаюсь. И вы рассказали капитану обо всем, что умеете и знаете.
— Я рассказал ему об искусствах, которые передал мне отец. Искусство тихой войны, искусство изготовления ядов…
Лия в отчаянии замахала руками.
— Хорошо, хорошо, — поморщилась она. — Ваше искусство изготовления ядов я уже оценила.
Махмет снял руку с рычага переключения передач и показал спутнице небольшое кольцо.
— В этом кольце находится яд, — сказал он. — Если нажать слишком сильно, можно убить человека. — И он продемонстрировал нажатие двумя пальцами в опасной близости от Лии — она невольно отодвинулась. — Не бойтесь, — рассмеялся он так, будто это было невинной шуткой. — Пока игла не вступает в контакт с кожей и кровью, яд бесполезен. А если нажать легко, то человек уснет. Это хорошее снотворное.
— Я вам верю, — сказала Лия, разглядывая кольцо. — Но мы отвлеклись от разговора.
— Я рассказал капитану обо всем, что умею, а он сказал, что покупает меня. Он сказал, что покупает только достойных. Я сказал ему, что есть люди гораздо достойнее меня. Капитан разозлился и сказал, что решать будет он, и я согласился.
Лия решила, что слово «купить» на древнем языке могло означать «нанять». Вот, значит, как обстоят дела. «Недостойных» убивают чужими руками, а с «достойными» говорят лично и покупают их.
— Это капитан научил вас говорить на иврите?
— Да, — с гордостью сказал Махмет. — Капитан хороший учитель! Хотя иногда бывает немного нетерпелив. И он очень разозлился, когда я попросил его обучить меня… разговорному языку. Такому, который нельзя использовать в разговоре с женщиной. Он сказал, что этот язык мне знать не обязательно, и что если он может объяснить себя, не используя его, то и я смогу.
— Думаю, в этом случае капитан не сказал вам всей правды, — заметила Лия и прикрыла глаза. — Если не возражаете, я немного посплю.