Самая сладкая ложь
Шрифт:
Лия решила молчать. Сегодня она услышала так много невероятных вещей, что удивляться ей уже не хотелось.
— Габриэль не показывала своего лица, она общалась со своими «коллегами» по группировке исключительно посредством Интернета. Занималась переводом денег, координировала действия, получала информацию. В какой-то момент Габриэль, как я думаю, совершила серьезную ошибку. Так или иначе, майор Вайзенштейн заменил ее другим человеком, а Габриэль предложил оставить оперативную работу и заняться чем-то другим. Майор Вайзенштейн был
Константин снова взял свой бокал.
— Пойми меня правильно, Лия, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты становилась частью всего этого. Чем больше ты знаешь, тем тяжелее тебе будет уйти. Габриэль не раз думала о том, чтобы уйти. Но теперь сделать это будет очень сложно.
Лия допила остатки шампанского, поставила пустой бокал на ковер и села, положив ногу на ногу.
— А если бы тебе предложили встать и уйти, что бы ты ответил?
— Единственное, что мне могут предложить — это пожизненный срок или пулю в лоб. Это связано не только с тем, что я успел сделать за эти годы, но и с тем, что самая важная информация хранится не в компьютере и даже не в архивах, а здесь. — Он приложил палец ко лбу. — Я — живая информационная бомба, которую нужно оберегать. И, пока я нахожусь в этих рамках, меня оберегают.
— А тебе никогда не хотелось… свободы от рамок?
— Со временем я приучил себя к мысли, что нет смысла хотеть того, чего у тебя не будет.
Константин поднялся, сделал круг по комнате, на пару секунд остановился возле открытого окна, а потом сел на ковре у ног Лии.
— Интересно, чем занимаются аналитики на пенсии, — задумчиво проговорила она.
— До пенсии они не доживают. Максимум лет до пятидесяти. Но, конечно, бывают и исключения.
— Неплохая перспектива, трудно не согласиться. А что же тогда остается женщинам аналитиков?
— Женщинам аналитиков остается жить и ценить каждую минуту своей жизни. Впрочем, это касается не только аналитиков и их женщин, но и всех людей. Проблема в том, что люди редко приходят к такому выводу. Разве что после того, как жизнь ткнет их носом в эти, казалось бы, понятные каждому человеку вещи.
Лия обняла его за шею и вздохнула.
— Мне кажется, это дико и неправильно, — сказала она. — Так не должно быть.
— Тем не менее, это то, что есть. — Он сжал ее пальцы. — Теперь ты понимаешь, почему я должен тебя нарисовать?
— Почему?
— Потому что я так хочу.
— Но как это связано с тем, о чем мы сейчас говорили? — невольно рассмеялась Лия.
— Никак. Думаю, я могу позволить себе время от времени сделать бессмысленный вывод.
Глава 5
Несмотря на принятое пять минут назад решение встать, Констанция Толедано до сих пор нежилась в кровати и смотрела на мужа, который завязывал галстук перед зеркалом.
— Может быть, ты останешься дома? Мне понравилось, как началось это утро.
Боаз покачал головой, открывая шкатулку, где он хранил запонки и булавки для галстука.
— Извини, дорогая, но я не могу изменить свои планы.
Констанция поджала губы, убедившись, что муж этого не видит, и села на кровати.
— Ты так тщательно собираешься, — произнесла она с едва уловимой ноткой иронии в голосе. — Такое впечатление, будто ты идешь на свидание.
— Разве я не имею права хорошо выглядеть?
— Право на то, чтобы ходить на свидания, ты тоже имеешь.
Майор Толедано глянул на жену через плечо.
— Ты не веришь, что я иду не на свидание? В гостиной сидит Махмет, ты можешь спросить у него, куда мы направляемся. Он не будет тебе лгать.
Констанция поднялась и подошла к мужу.
— Я ни в чем тебя не обвиняю, дорогой, — сказала она и поправила воротник его рубашки. — Если мой муж в свои почти пятьдесят заводит молодых любовниц, не забывая удовлетворять и свою жену — во всех смыслах этого слова — это что-то да значит.
— Это значит, что мне не нравится эта тема. — Боаз оглядел ее. — Ты не могла бы… одеться? А то Махмету придется ждать еще дольше.
Она обняла его за плечи и поцеловала.
— Так пусть он еще немного подождет. На часах начало шестого!
Боаз обнял ее за талию.
— Дорогая, мне действительно надо идти.
Констанция улыбнулась и, подойдя к шкафу, достала легкий халат.
— Что ты думаешь по поводу этой девочки, Лии? — спросила она, разглядывая себя в зеркальной дверце шкафа и поправляя волосы.
Боаз взял одну из выбранных запонок.
— Милая особа, знает себе цену и далеко не глупа, — ответил он. — Но я, как и большинство остальных, полагаю, что она ему не подходит.
— А он, похоже, влюблен в нее по самые уши. Как я поняла, она его секретарь или что-то вроде того. Не думала, что Константин любит заводить служебные романы.
— Это первый на моей памяти. У меня ощущение, что добром это не кончится. Для него нет такого — золотая середина. Либо с полной отдачей, либо никак. Это касается и работы, и всего остального.
Констанция задумчиво расчесывала волосы пятерней.
— Эван, надо сказать, привел меня в недоумение на торжестве, — проговорила она. — Он умный и вежливый человек, но пить ему нельзя. Может наговорить кучу глупостей.
— Ко всему прочему, он еще регулярно сообщает Константину, как поживает Марика.
— А тот, в свою очередь, это выслушивает. И по его лицу нельзя сказать, что эти рассказы его не интересуют.
Боаз взял вторую запонку.
— Эта женщина была ему дорога.