Самая страшная книга 2015 (сборник)
Шрифт:
– А кошелёк?
– Толстый спросил, скорее, для проформы, видимо, просто не желая молчать.
– Его-то у него из корзины вынули. При свидетелях, всё как положено…
– Из корзины. При свидетелях. И деньги тоже у него нашлись? С переписанными номерами и явкой с повинной… - Опер с невесёлой иронией оглядел человека-гору с головы до ног.
– Нет? И отпечатков пальчиков на кошелёчке, тоже, я уверен, не найдём. Скользкий всегда без подельников работает, так что и тут пристегнуть не к чему. Кстати, два из пяти случаев, не считая вашего, тоже с подобными приколами, вроде кошелёчка в корзину. Пустого, естественно… Это у него чувство
Толстый зло выдохнул. Семёныч задумчиво смотрел в угол. Курмин грустно улыбнулся уголком рта.
– Короче, так!
– Опер прервал наступившую паузу.
– Я, конечно, могу сейчас начать писанину и прочие формальности. Но поверьте моему опыту - результатов на ближайшее время будет ноль целых, ноль тысячных. Если только Лёня Сом сегодня под вечер сам в отделение не приплывёт с покаянным видом. Скорее, кто-нибудь из вас миллион найдёт, чем такое стрясётся… Да и если возьмём его с ближайшее время на горячем, ваш эпизод довесить тоже маловероятно. Чрезвычайно упёртый субъект. Никогда не берёт недоказанного, за что и в авторитете. А по беспределу ему ничего пристёгивать, да и дубьём лупить, никто особо не рвётся. Не поможет, проверено неоднократно. А вот за нанесение телесных повреждений я реально могу протокол накалякать, если, конечно, потерпевший захочет… Вам решать. Захотите разойтись по-хорошему - препятствовать не стану, даже вовсе наоборот… И так с делами не разгрестись. Один этот оборотень чего стоит, хотя и не верю я в его существование. По мне, так это какой-то Чикатило - дубль-два, резвится. Вот кого бы я закрыл с превеликим удовольствием, так это его. А в вашей ситуации - я уже сказал, решайте…
Все уставились на Михаила. Только толстый не глядел прямо, его взгляд бегал, иногда цепляясь за фигуру Курмина, и снова шарил по потолку, по стенам…
Курмину хотелось только одного: вернуться домой, опрокинуть пару стопок коньяка и забыть всё, что было. Ужас секунд, проведённых между тушей бизнесмена и стеллажом, прошёл. Присутствовала лишь неимоверная усталость, разбавленная желанием побыстрее закончить этот бардак.
– Не надо ничего писать…
Опер чуть слышно облегчённо вздохнул, и Семёныч стал выглядеть более расслабленным.
– В жизни всякое случается. Я зла не держу.
– Точно?
– въедливо уточнил опер.
– Никаких претензий к гражданину вы не имеете, я правильно понял? Не побежите после в отделение?
– Не побегу, - хмуро, но без запинки, ответил Курмин.
– Бывало и хуже. Переживу как-нибудь…
– Ну, поверю… - Опер посмотрел на человека-глыбу.
– Повезло вам, гражданин. Иные за царапину в цугундер законопатить норовят, да на подольше… Сами-то заявление писать будете по поводу кражи? Если да, то давайте, обязан принять. Если сейчас недосуг, то можете или сегодня после двух, или завтра с утра подойти в двенадцатое отделение. Спросите Чулагина, это я. Тогда всё и оформим, как полагается. Что касается результатов, я вам уже разъяснял…
– Завтра… - уныло буркнул толстый.
– Дела у меня.
– У кого их нет… Ладно, буду ждать.
– Опер попрощался и ушёл.
Дальше были извинения Семёныча и управляющей, заверяющей в том, что «если бы она знала, то никогда бы…», и тому подобные стереотипы.
Толстый тоже куда-то удалился, не сказав ни слова на прощанье. Михаилу собрали все продукты, разлетевшиеся в ходе эксцесса, причём, все пришедшие в негодность заменили без малейшего напоминания.
Толстый стоял у банкомата и, зло хмурясь, тыкал пальцем в отзывающиеся писком, кнопки агрегата. Михаил прошёл мимо, створки дверей послушно разошлись, выпуская на холод.
Крик "стой!" раздался, когда он прошёл примерно половину расстояния от входа до остановки. Михаил оглянулся. Человек-гора спешил к нему, лицо его было странным: не злым, но решительным. Михаил огляделся по сторонам. Если его сейчас всё же начнут бить, помощи ждать неоткуда.
– Да подожди ты… - Толстый был уже рядом.
– Я не имею никаких претензий… - на всякий случай проговорил Курмин, снова чувствуя себя полностью беззащитным.
– Да в ширинку не упёрлись мне твои претензии!
– желчно прорычал человек-гора, нависнув над Михаилом.
– Ты, наверное, думаешь, что я за твоё милосердие перед тобой на коленях ползать должен?
– Он экспрессивно рубанул ладонью правой руки - по локтевому сгибу левой.
– А вот хрен тебе, по всей морде. Понял?! Как вы, суки, мне надоели! Так и норовите к нормальному человеку присосаться, кровь свернуть! Мне уже насрать, что не ты у меня "лопатник" увёл! Но я видел, как у тебя глаза блестели, когда ты узнал сколько там было! Вас же, падлы, жаба душит! Если не украдёте, то будете на говно исходить, что у меня есть, а у вас нету! Чмошники! Работать надо, а не хлебало на чужой карман растопыривать! Пидоры!
Через полминуты этого монолога, Курмину стало ясно, с кем его свела злодейка-судьба. С обычным жадноватым и быковатым коммерсантом. Разве что без явного криминального душка. Жена с её роднёй, продавцы в его торговых точках - все «сворачивали кровь», «не давали жизни» и «гадили как только могли».
Курмин слушал молча, сочтя за лучшее не перебивать. И уж тем более - не учить жизни. Но, честно говоря, начинало задевать. Хочешь разгрузки - иди к памятнику вождю пролетариата, он всё выслушает и слова поперёк не скажет. А Михаил Курмин-то тут причём?
– Ты, наверное, гнида, думаешь, что подломили у барыги «пресс», так ему и надо?!
– с ядовитой злостью осведомился толстый.
– Да хрен тебе!
Вышеописанный жест повторился с удвоенной экспрессией: толстого, как выражались в старину, "несло". Но Курмину это начинало становиться поперёк души. Вчера продавщица, сегодня этот. Они что - белены всухомятку объелись?!
– Ты думаешь, у меня последнее стебанули?!
Человек-гора вынул из кармана свой бумажник. Вытащил пачку пятитысячных, раздвинул веером и затряс ими перед лицом Курмина.
– Видал?! Пускай слюни, мудила! Ты столько за год не заработаешь, гнида! Привыкли сидеть и ждать, когда им готовенькое принесут. Да ещё просить будут: "Возьмите, пожалуйста". А само-то не идёт, не идёт! Да ты, наверное, за такие "бабки" что угодно готов, а? И в рот взять, и очко подставить! Чё молчишь? Мало предлагаю?! А больше накину, так ты, наверное, с радостью, потом ещё и кайф словишь, пидорок горбатый… Я в людишках с ходу разбираюсь, у меня в этом деле осечек не случалось. Так что - давай, падла? Глазёнки-то горят, "лавандоса" хочется, вижу. Пять минут пастью поработаешь прилежно, и - с прибавком! Соглашайся, пока предлагаю! Чего ломаешься? Давай прямо здесь!