Самая страшная книга 2016 (сборник)
Шрифт:
– Они не справятся без тебя?
– Ты же понимаешь, почти весь офицерский состав в отпуске.
На период школьных каникул офицеры, за исключением нескольких лейтенантов, уехали с семьями в город. Лунев был и за начальника части, и за коменданта, и за дирижера военного оркестра. Он отдал бы палец на отсечение, лишь бы вернуть Требейчика и снять с себя тяжесть ответственности.
– Ну прекрати, – он помассировал плечо жены. Пальцы вспомнили холодную плоть Иры, и комок тошноты подкрался к горлу. – Обычный волк.
– Что с отцом девочки?
– Отвезли в лазарет. Он, кажется, не осознает, что произошло.
– И я тоже не осознаю.
Она взяла у него куртку, смахнула снежинки.
– Загляни к Костику, а я разогрею суп.
Свет в спальне был потушен. На экране беззвучно работающего телевизора белка носилась за орехом. Костя сидел у окна, прижав ладони к стеклу.
– Привет, сынок.
Прошлым летом мальчику исполнилось шестнадцать. Он был высоким и стройным, со светлыми завивающимися волосами. С широкими от природы плечами. Сложись все иначе, и он мог бы покорить самое капризное девичье сердце. Но, словно насмехаясь над родительскими чаяниями, природа поместила в тело юноши-красавца разум пятилетнего ребенка.
– Дядя с автоматом, – сказал Костя своим отрывистым шершавым голосом.
Луневы жили на первом этаже, и, посмотрев поверх сыновьей головы, капитан увидел фигуру солдата во дворе, приплясывающего и уклоняющегося от ветра.
– Да, он нас охраняет.
Костя повернулся к отцу. Гладкая кожа, мягкий пушок на скулах. Безоблачное небо в глазах. И на лбу, рядом с бьющейся голубоватой жилкой, затянувшийся шрам.
Всплыла в памяти ночь, когда Лунев вытаскивал мальчика из снега, отогревал его дрожащие руки, вытирал кровь. А Костик вырывался при этом, и тянулся к лесу, и улыбался рассеянно, и рычал….
Лунев прикоснулся к Костиному шраму, откинул со лба пшеничный завиток.
– Ира кричала.
Он решил, что сын задает вопрос, и поспешно ответил:
– Нет! Она быстро… Быстро улетела. Теперь она вместе с Боженькой.
Год назад Костик побывал в церкви, и рассказ мамы о правящем на небесах старике привел его в восторг. С тех пор он обязательно крестился, ложась в постель. Искренне и неловко.
– Ира кричала, – негромко подтвердил мальчик, – я был там.
– Был где? – вздрогнул отец.
Лицо Костика оставалось безмятежным.
– Вы с мамой уснули. Мне не спалось. Я побежал за Ирой. Мы весело играли.
Он натужно улыбнулся, обнажив зубы. Блеск белых крепких зубов странным образом загипнотизировал Лунева, на миг старый капитан исчез из времени и пространства: он погрузился в туман, и услышал зловещий вой, и почувствовал, как пульсирует в венах кипяток.
Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Проверил окно. После ноябрьского инцидента он заколотил раму гвоздями, чтобы Костя не вздумал искать мамонтов. От сердца отлегло. Гвозди были на месте.
– Играли, играли, играли, пока Ира не стала липкой и красной.
Костя улыбался, но небо в глазах заслонила пелена. В них отразились скорбь и ужас.
Капитан обнял сына:
– Тебе приснилось. Ты никуда не ходил. Ты был дома, это сон, сон…
Мальчик созерцал свои запястья. Признак того, что разговор ему наскучил.
– Я скоро вернусь, – пообещал Лунев.
Он выходил из комнаты, когда сын произнес:
– Боженьки нет. Есть лес, и лес не кончается. И там мы бежим, голодные, по снегу. Все время. – Костик зажмурился и повторил: – Все время…
Капитан сидел в кабинете, снова и снова перечитывал собственный отчет. И с каждым разом ему казалось, что недостает чего-то важного, ключевого. Что побег сына имеет прямое отношение к сегодняшней трагедии.
Что ему тогда не почудился острый звериный запах, витавший над лесной поляной.
«И луна, – размышлял капитан, – она была красной. Не чуть розоватой, а багровой, как Костина рана. И Костя в крови, он поцарапался о сук, должно быть, так…»
Он напряг мозг, стараясь воскресить происшествие месячной давности. Кривые ветви деревьев, неправильное ночное светило, улыбающийся рот живого, слава Всевышнему, живого Костика. Его шепот.
– Папа… там… там…
И потом… что за слово было потом?
Капитан прислушался к голосу из прошлого.
– Арсений! – хлопнул дверями Кошман. – Одиннадцать часов. Иди домой, я подежурю.
Лунев собирался отвергнуть предложение, но гортанное «папа», продолжающее звучать в ушах, остановило его. Пожалуй, следует быть с семьей в эту ночь.
– Никаких новостей? – поинтересовался он, надевая куртку.
– Тишина. Убег волчара.
– А Виельгорский?
– Я запер его в лазарете. Сказал, что оттуда ему будет удобнее руководить поисковыми группами.
Капитан с благодарностью похлопал товарища по спине.
– Надеюсь, завтра погода улучшится, и заработает магистраль. Если что-то случится, хоть что-то, звони.
Он открыл дверь.
– Хороший ты командир, Арсений, – сказал Кошман вслед. – Будь осторожен.
– Буду, – Лунев поправил кобуру с табельным пистолетом Макарова и покинул кабинет.
Метель рисовала на плацу загадочные иероглифы, напоминающие круги на полях. Те – якобы внеземного происхождения. Луну скрыли тучи, однако капитан знал: она круглая, как бубен. У стрельбища к нему присоединилась сутулая тень.
– Домой идете? Не против, если я вас проведу?
– Пошли, Егор Корнеевич, какой разговор.
Старый егерь вытащил из пачки папиросу, предложил Луневу.
– Я бросил. Как сын родился.
– Славный парень, – Приступа выпустил густой дым. – Не сбегает больше?