Самая страшная книга 2025
Шрифт:
Ее трижды ударили ножом прямо в сердце.
– Вот что ты хотела показать… – прошептал Кирилл.
Стеклянная ваза пролетела над ухом и врезалась в стену, разбившись на сотни маленьких осколков. В следующую секунду с потолка свалилось тяжелое тело, припечатав Кирилла к полу. Он чудом вырвался из скребущих кожу пальцев, саданул ногой по оскаленному рту Славика и перекатился к стене. Кровать, шкафы и потолок кувырком пронеслись перед глазами. Кирилл поднялся, затравленно озираясь. Славик вновь исчез из виду.
– Гр-ра-а! – раздалось за спиной.
Холодные руки сомкнулись
Кирилл обнаружил, что лежит на кровати. Настя расположилась на нем, словно большая кошка. В полумраке комнаты ее кожа выглядела неестественно белой. Глубокая тоска во взгляде читалась без слов.
Светлая слеза пробежала по щеке и капнула Кириллу на грудь. Подчиняясь инстинкту, он прикоснулся губами к губам Насти. Целовать ее было все равно что мраморную статую, и все же это казалось правильным, естественным.
Вокруг все неуловимо изменилось. Свет фонаря пробивался сквозь окно. Стены обрели привычные очертания. Славик замер на соседней части кровати. Краем глаза он виделся бледным манекеном, уставившимся в потолок.
Кирилл вытащил кольцо, неловко надел его на безымянный палец Насти. Чуть выше первого, гравированного, подобранного то ли Славкой, то ли кем-то другим после его смерти. Настя обмякла, опустила голову Кириллу на грудь.
Он обнимал ее, ощущая только собственное сердцебиение и слыша только собственное дыхание. Время текло, веки опускались под тяжестью ночи.
Из сна Кирилла вырвал ключ, оглушительно громко заворочавшийся в замке.
6
В дверном проеме застыл батюшка Афанасий. Его борода торчала кручеными сосульками, ряса была покрыта застывшими каплями свечного воска. Опухшее лицо сморщилось в полном недоумении.
– Ты что устроил, ирод?! – всплеснул руками он.
Любое объяснение из уст Кирилла, лежащего в обнимку с двумя трупами, прозвучало бы неправдоподобно. Особенно при дневном свете. Кирилл выпрямился, освободившись из сплетения холодных рук. Тело Славика соскользнуло и гулко брякнулось костями, словно живого в нем не было ничего и никогда.
– Ты из труположцев, что ли?.. – опешил батюшка.
– Нет! Вы же сами говорили, что брачная ночь – часть мертвой свадьбы. Только устроили ее неправильно. Настя меня любила. И я ее тоже.
– Любовный треугольник, значит? Грешники, ох, грешники! – Батюшка Афанасий задумчиво почесал бороду. – Хотя, пожалуй, тебя нужно похвалить. Все-таки обряд не дал испортить. А я ведь почти всю ночь в молитвах отстоял. Поначалу тихо было, спокойно. Как вторая свечка отгорела – окна задребезжали, шепотки по углам понеслись, а икона Николая Чудотворца пополам треснула. Понятно стало, что с обрядом напортачили. Засобирался я к Игнату, а
Батюшка так и стоял в дверях, нервно перебирая под рясой. Легкий металлический стук напомнил Кириллу о четках с крестами и маленькими иконками. Колючая боль в спине, расцарапанной костями Славика, заставила его вернуться к мыслям о мертвой свадьбе.
– Все закончилось? Никаких больше… – Он не решился произнести: «Оживших мертвецов». – Необъяснимых явлений?
– Закончилось, да не совсем.
На Кирилла смотрело дуло обреза двухстволки. Отработанным движением батюшка Афанасий взвел курки.
Кирилл инстинктивно отшатнулся, подняв руки. За долю секунды в голове пронеслась масса объяснений от «Я стал лишним свидетелем» до «Мне все это просто снится». Ни одно из них не оказалось верным.
– Осталась последняя часть – похороны. Живьем в землю класть не стану. Придется решить вопрос вот таким вот образом, – с сожалением покачал головой батюшка. – Ох, еще один грех на душу брать… Сначала девка, теперь – ты. Что же оно наперекосяк вечно идет?..
Три странных разреза в груди.
Призывно горящие глаза Насти.
– Это ты ее зарезал?!
Кирилл сжал кулаки и угрожающе шагнул вперед.
– А что же мучить девку? – Батюшка качнул обрезом. – Хрипела она все, хрипела… Мученицам дорога в рай, а эта все за грешную землю цеплялась! И так нелегко было их со Славой в одном месте собрать да под несчастный случай подвести.
– Зачем?
Вопрос казался неуместным, но Кирилл должен был знать. Даже если через секунду умрет.
– Внуки у меня подрастают, вот зачем. У обоих синдром ломкой Х-хромосомы, слышал о таком? Считай, всю жизнь страдают. И ведь лекарство-то есть! Надежное, годами проверенное, но ни за какие деньги ни купишь. Кто бы не решился?
– Я. Я бы не решился.
– Значит, ты лучше меня. – Батюшка горестно выдохнул и вскинул обрез. – Не переживай. Отпою и отмолю.
Прежде чем Кирилл успел среагировать, за спиной батюшки возник гигантский силуэт. Рука великана играючи выхватила обрез, вторая – схватила за седые патлы и рванула так, что голова батюшки с треском впечаталась в косяк. Игнат Владимирович переломил стволы, вытащил патроны.
– Всех погубишь, Игнатушка! – простонал батюшка Афанасий.
Он жалко шевелил руками, как перевернутая черепаха – лапами. Из рассеченного лба струилась кровь. Игнат Владимирович взглянул на Кирилла:
– Бегом отсюда!
– А вы как же?
– Буду с этой тварью разбираться. Он мне за Настюшку ответит. Если сдохну вместе с ним… так тому и быть.
Гнилостный смрад заполонил комнату. В глубине заворочались тела Славика и Насти.
Кирилл вылетел в столовую, пронесся мимо дребезжащих стульев и выскочил во двор. Отовсюду доносились крики: дикие, испуганные, болезненные. С неба падали мертвые птицы. Поселок накрывала невидимая волна проклятия влюбленных.
Рванув дверь машины, Кирилл завалился внутрь. Трясущимися пальцами включил зажигание, утопил педаль газа в пол. Мотор ревел. Ревел поселок. На заднем сиденье злобно ухмылялся Славик.