Самая страшная книга. Лучшее (сборник)

Гелприн Майкл

– Любите, значит, своего младшего? – Стрепетов в упор посмотрел на хозяйку дома. – А где он сейчас, кстати?

Похоже, вопрос застал женщину врасплох. Она открыла было рот, затем снова закрыла. Утерла ладонью пот со лба. Вздохнула.

– Да вот не приходил еще сегодня вечером. Бегает где-то, шельмец. Гуляет. Дело-то молодое.

Участковый с сомнением посмотрел в окно. Дождь все не унимался, все так же барабанил по стеклам. И в этот момент дверь в комнату слегка приоткрылась, и кто-то посмотрел в щель. Участковый успел только заметить отблески света в двух неестественно круглых белых глазах с большими зрачками на высоте примерно метра от пола. Впрочем, стоило лишь ему

слегка обернуться, как и это наваждение исчезло.

– Сколько же ему сейчас? – спросил он.

– Двадцать восемь, – ответила хозяйка. – Но в душе он так и остался пятнадцатилетним.

– А ночует он здесь?

– Конечно. Здесь. Дом большой, а у Степки своя жизнь, он один живет, в старой избе.

– Я в курсе. Мы с ним уже сегодня побеседовали.

Маргарита Васильевна, похоже, собиралась что-то спросить, но тут на поясе участкового опять ожила рация. Алексей Петрович взял ее в руки, прислушиваясь к сумасшедшему треску и хрипам.

– …налажена в ближайшие несколько минут. Будьте предельно осторожны, – отчетливо произнес вдруг совершенно незнакомый Стрепетову голос, после чего вновь наступила полная тишина.

Участковый хотел было засунуть рацию обратно в чехол, но тут заметил, что на черном корпусе прибора и на жидкокристаллическом дисплее появились пятнышки странного желтого налета. Он достал носовой платок и тщательно протер рацию.

– Да вы чай-то пейте, – снова сказала хозяйка. – Он, поди, уж остыл совсем.

Стрепетов поднес чашку к губам. Тут же пронзительно, тягуче заныло где-то в груди, возле сердца. «Я на самой грани, – подумалось ему. – На самой-самой грани…»

Из телевизора доносились чьи-то отчаянные вопли, брань и выстрелы.

– Хороший чаек, крепкий, – ласково сказала Маргарита Васильевна, нависая над столом массивным бюстом.

Стрепетов пригубил чай. Обостренные чувства тут же зафиксировали посторонний неприятный привкус.

– Пей, пей, милый человек, – ведьма наклонялась к нему через стол все ближе и ближе, ее голубые глаза с накрашенными ресницами, не мигая, заглядывали прямо ему в душу. Сопротивляться этому пожеланию было почти невозможно. И он, конечно, выпил бы.

Если бы Маргарита Васильевна случайно не зацепила грудью свою свечу на столе.

Опрокинувшись, свеча погасла, и все наведенное исчезло в один миг. Симпатичные обои на стенах исчезли, обнажив покрытые плесенью и паутиной черные бревна сруба, увешанные сушеными лягушачьими шкурками и связками косточек, больших и малых. В надкушенном пирожке на столе зашевелились черви. У самой Маргариты Васильевны появился длинный кривой желтый клык, проросший прямо сквозь нижнюю губу. Участковый вскочил на ноги, опрокидывая от себя тяжелый стол вместе с колдуньей. Та охнула, падая на спину, и тяжко ударилась затылком об угол печи. Существо, маскировавшееся под будильник, с истошным визгом метнулось Стрепетову в лицо и вцепилось в него добрым десятком то ли когтей, то ли зубов. Двуногое низкорослое черно-белое создание, немного похожее на толстого лемура, выбежало из комнаты, сжимая в одной из передних лап огромный нож, и с ходу попыталось вонзить его в ступню участковому. Он отшвырнул уродца прочь ударом ноги и одновременно, схватив за кожистое крыло, сорвал с себя первую тварь. Исцарапанное лицо горело, как в огне, по щекам потекли струйки крови. Стрепетов размахнулся и несколько раз с силой ударил существом о дверной косяк, пока то не затихло. Мерзкий лемур, выронив нож, тихо поскуливал у стены, тараща круглые выпученные глаза и пытаясь незаметно сгруппироваться для прыжка. Стрепетов подобрал нож, и вовремя – тот бросился снова. Блокировав атаку, Алексей Петрович наугад пырнул тварь

ножом и попал куда-то в мягкий живот. На руки выплеснулась горячая кровь, и лемур, взвыв, рухнул участковому под ноги. Тут же сверху, с абажура, на Стрепетова свалилось что-то скользкое и холодное, и он с отвращением стряхнул с себя толстую гадюку. Змеи выползали отовсюду – из щелей в полу, из ящиков комода, из кухонной посуды и мешков с крупами. Зашевелилась деревянная крышка на кадке с водой, кто-то или что-то пыталось вылезти оттуда, но разбухшие от воды ушки заклинили в прорезях, и крышка не поддавалась. Большой удав медленно спускался головой вниз по шторе. В довершение всего к горлу подкатила тошнота. Все поплыло перед глазами, участковый пошатнулся, упал на колени, и его вырвало прямо на пол плохо пережеванными червями и кровавыми сгустками.

– Стрепетов! – послышалось из рации. – Стрепетов, ответьте! Прием, Стрепетов!

Задыхаясь, он все-таки достал прибор и нажал тангенту.

– На связи… – почти прошептал он в микрофон, не сводя глаз с умирающего лемура. Он был абсолютно уверен, что тот, несмотря на рану, снова кинется, стоит лишь на мгновение отвернуться.

– Стрепетов, слушайте внимательно. С вами говорит полковник Свиридов, Федеральная служба безопасности России, тринадцатый отдел. Сохраняйте спокойствие и не делайте резких движений. Как поняли, прием.

– Твою мать, – слабо отозвался Алексей Петрович.

Удав со шторы медленно перетекал на пол, высовывая язык и не сводя с участкового пристального неподвижного взгляда. Сознание исправно фиксировало, но отказывалось воспринимать происходящее.

– Стрепетов, – сказал неведомый полковник, – вы попали в очень сложную ситуацию. Но вам ничто, повторяю, ничто не сможет угрожать, если вы в точности будете исполнять мои инструкции. Пожалуйста, опишите текущую обстановку.

И Стрепетов описал обстановку – в первых пришедших на ум выражениях, которые в обиходе обычно называют многоэтажными, а в сериалах заглушают длинными «бипами».

– Пожалуйста, конкретизируйте, – невозмутимо отозвался полковник. – Я должен хорошо представлять себе, что в данный момент происходит. Иначе оказывать вам удаленную помощь окажется весьма затруднительно.

– Ладно, – сказал участковый. – Здесь кругом змеи. Со всех сторон. Смотрят на меня. Еще какая-то толстая тварь атаковала с ножом. И еще одну я, кажется, убил. И саму хозяйку, похоже, тоже убил.

Кровь с исцарапанного лица продолжала стекать, капала на пол, на руки Стрепетову, на рацию.

– Не делайте никаких резких движений и оставайтесь на связи, – снова сказал полковник Свиридов. – Скажите, существо, с которым вы вступили в контакт, пользовалось источником переносного огня?

– Чего? – переспросил участковый.

– Керосиновая лампа. Лампадка. Свеча. Кадило, наконец.

– Свеча. Была свеча. Сейчас потухла.

– Вы ее видите?

– Да, вижу.

– Как далеко от вас?

– В нескольких шагах. На полу лежит. Тут стол опрокинулся…

– У вас при себе есть спички?

– Нет.

– А возле свечи? На столе был коробок?

– Сейчас… ага, вижу. Тоже лежит на полу, рукой могу дотянуться.

– Отлично, – сказал Свиридов. – Осторожно, медленно, сначала дотянитесь до коробка. Затем медленно, без резких движений подберитесь к свече и зажгите ее. Можно прямо на полу. Действуйте.

Спокойные указания полковника ФСБ, как ни странно, вернули несчастному участковому присутствие духа. Матерясь вполголоса, он осторожно, на четвереньках, приблизился к свече, чиркнул спичкой и зажег ее. Затем наклонил, уронил несколько капель стеарина на пол и прилепил к ним основание свечки.