Самая темная мука
Шрифт:
С рыком разочарования Мэддокс шагнул к упавшей груше и пнул ее... попав в грудь Страйдеру, и мешок ударил его по заднице. Ой.
– Моя вина.
– Ну, только что кое-что вычеркнулось из моего списка желаний, - сказал Страйдер сухо.
– Магический полет мешка с песком.
– Прости.
Мэддокс переминался с одной ноги на другую.
Сабин, хранитель Сомнения, и Рейес, хранитель Боли, вошли в зал и резко остановились, когда заметили Мэддокса практически с пеной у рта и Страйдера, который отбросил мешок и стоял среди горы песка.
Сабин
– Пришли потренироваться, но мое паучье чутье говорит, что получу кое-что получше.
– Сабин потер руки.
– Кому-то нужна взбучка?
– Да. Начнем с тебя.
Парень стоял в пределах досягаемости. Мэддокс сильно замахнулся. Удар! Его кулак впечатался в челюсть Сабина, заставив друга пошатнуться. В момент удара тонакая нить контроля Мэддокса порвалась. Он... полностью... слетел... с... катушек.
Он продолжал бить, а Сабин и Рейес наносили удары по очереди. Мэддокс не уклонялся, а принимал удары как должное. Когда мебель встала у него на пути, то он ее уничтожил.
"Ты не можешь выиграть. Остановись. Остановись сейчас же".
Демон Сабина нашептывал в его голове. Мэддокс рассмеялся и нанес такой мощный дар, что сломал Сабину шею.
И снова ой.
Они не в первый раз сражаются так отчаянно, и не в последний. Однако, это Сабин обычно ломал шею Мэддоксу, чтобы покончить с буйством. Сегодня им овадела тьма, и Мэддокс не был уверен, что его смогут остановить.
Кроме того, парень исцелится... через несколько дней.
Рейес нанес сильный удар по горлу Мэддокса. Грязный ход. Но желанный. Когда Мэддокс вздохнул, Страйдер запрыгнул ему на спину и ударил по виску.
Когда Мэддокс споткнулся, Рейес завершил начатое, сбив его с ног. Когда он упал на пол, другие воины на него накинулись. Уильям Вечно Похотливый и Камео, хранительница Несчастья.
Ну, ну. Пошли пинки.
Когда разные члены группы по очереди пинали его, демон пел от счастья. Этого. Этого он жаждал.
Камео прижала ботинок к его горлу.
– Достаточно?
– Еще нет.
Слова прозвучали невнятно, его губы и язык прекрасно отекли.
– Позволь мне помочь с этим.
– Уильям оседлал его талию и усмехнулся.
– Хочешь действий, придурок? Я дам их тебе. Жаль, что тебе это не понравится.
Он пробил грудь Мэддокса, каким-то образом его кулак прошел сквозь кожу, мускулы и кости и достиг души Мэддокса... достиг демона.
Возможно, Мэддокса смогут остановить. Крик боли прозвучал в его голове незадолго до того, как его поглотила темнота.
Казалось, прошла секунда или две, его разбудили голоса. Шум воды раздавался в ушах, поэтому он не мог разобрать слов. Мэддокс моргнул, открыл глаза и покачал головой... хорошо, двигается.
Когда он повел плечами и согнул ноги, чтобы убедиться, что он все еще может ими пользоваться, вода... нет, кровь... капала из уха.
– ...поисходит со всеми?
– потребовал Парис, хранитель Разврата.
– Мы наконец вернули Камео и Бадена, а по состоянию на вчерашнее утро Камео потеряла воспоминания о времени, проведенном вне крепости, а Баден, джентльмен Олимпа, превратился в хладнокровного ублюдка. Он относится к женщинам, словно те товар на распродаже, и, чувак, его характер становится хуже с каждым днем. В этом он уделал даже Мэддокса.
Что-то упало на Мэддокса, и, судя по запаху, это был попкорн.
Мэддокс сел, поборов головокружение. К счастью, Насилие молчал.
Он оглядел тренажерный зал. Вся обстановка была разрушена, и свежие вмятины красовались в каждой стене. Мэддокс заметл, что большинство его друзей собралось в комнате.
Хотя не было жен и детей. Вероятно, Люциен, хранитель Смерти, перенес их из крепости, когда началась драка, чтобы затем вернуться одному и ждать всеобщего успокоения.
Даже Гален здесь. Когда-то ненавистный враг, теперь терпимый, он стоял в сторонке и наблюдал за другими с чем-то похожим на зависть в глазах.
Мэддокс проигнорировал его. Либо так, либо пришлось бы его убить. "Возможно, его преступления можно простить, но нельзя забыть о результатах". Он сосредточился на Камео.
– Ты потеряла память?
Это не первый раз. Такое случалось всегда, когда она испытывала счастье.
Она взяла горсть попкорна из чаши на коленях Торина и сказала:
– Ага.
Одно слово, и все же он сжался, когда ощутил скорбь всего мира из-за ее голоса. Должно быть чудо помогло преодолеть печаль демона, хотя бы на мгновение.
Мэддокс встал и переступил через все еще бессознательного Сабина, чтобы взять себе попкорна.
Торин отодвинул миску.
– Чувак! Я поделился с ребятами. Ты неблагодарный придурок, что относится к самому нелюбимому мной виду придурков. Так что сделай себе порцию масляного добра.
– Отлично. Сделаю.
– Мэддокс наступил на яйца парня, используя их как ступеньку лестницы, чтобы добраться до "масляного добра". Вместо того чтобы взять горсть, он схватил всю чашу.
– Моя месть.
Торин ударил его в плечо кулаком в перчатке.
– Болван.
Как хранитель Болезни, он мог начать во всем мире эпидимею, просто прикоснувшись к другому существу голой кожей. К счастью, они обнаружили лекарство несколько недель назад, что подарило им всем новое ощущение свободы.
Мэддокс отпрыгнул и, когда Камео потянулась за второй горстью, рявкнул:
– Мое!
Она горько улыбнулась.
– Хочешь, чтобы я заставила тебя рыдать и потерять аппетит.
Он вздрогнул и бросил ей горсть.
– Вот. Ешь и прекрати говорить.
Баден вошел в комнату, каждым шагом выражая сдержанность и сосредоточенность. Он был одним из самых высоких и почти самым мускулистым среди них, с рыжими волосами и лицом, которое Камео любила сравнивать с "красавцем Джейми Фрейзером". Баден был хранителем демона Недоверия и, несмотря на это, оставался милым. Как сказал Парис, джентльмен Олимпа стал ублюдком.