Самая темная мука
Шрифт:
Баден почти всегда ходил с хмурым выражением на лице, которое обещало боль и кровопролитие.
Жалкий сукин сын. Он составил Камео серьезную конкуренцию. Несколько тысяч лет назад его обезглавили, его дух попал в тюремную реальность. Благодаря наручам на его руках его могли ощущать живущие.
Он склонил голову на бок.
– Я, наконец, вернулся из мертвых, а вы, парни, превращаете мой дом в помойку?
Почти все в комнате невозмутимо заявили:
– Добро пожаловать.
Ублюдок или нет, он
– Как обычно.
– Баден споткнулся о надувную куклу, выругался и поднял пластиковую красотку, чтобы показать всем.
– Парис заказал стриптизершу?
– Лола!
– Парис ринулся вперед, чтобы обнять ее напоказ.
– Где ты была, девочка? Почему не отвечала на мои звонки?
Аэрон, бывший хранитель Гнева, схватил куклу и запустил ее через всю комнату, как пляжный мяч.
– Вероятно, потому что твоя жена ударила бы твою Лолу ножом для мяса. Тем временем, моя жена починила бы ее, я и застрял бы с очередным беспризоником.
В этом и была разница между нынешним хранителем Гнева... женой Париса... и настоящим ангелом... женой Аэрона.
Когда все рассмеялись, взгляды Мэддокса и Бадена встретились. Баден указал подбородком в сторону коридора. Все понимая, Мэддокс доел попкорн и бросил пустую миску Гидеону, хранителю Лжи.
– Сделай еще, - приказал Мэддокс.
– Ага.
Люциен согнал Гидеона со стула.
– Не волнуйтесь.
– Голубоволосый панк послал их обоих одновременно.
– Я не нашпигую вас дробью.
Гидеон не мог произнести ни слова правды, не ощутив ужасной боли, поэтому Мэддокс понял невысказанную правду. Дробь стала новым увлечением Гидеона... именно это Мэддокс и желал услышать. Или не услышать. Не важно!
– Отлично, - сказал он ворчливо.
– Я сделаю еще.
– Он подошел к двери, задев плечо Бадена по пути. Его друг напрягся, даже зашипел, при контакте, и Мэддокс нахмурился.
– Почему бы тебе не притвориться полезным и не помочь мне?
– Вау. Необходимо два парня, чтобы включить микроволновку?
– спросила Камео.
Раздались стоны и всхлипывания. Девушка могла рассказывать самую смешную шутку в мире, но все вокруг желали бы только воткнуть карандаши себе в уши.
Баден последовал за Мэддоксом в коридор, сохраняя дистанцию между ними, чтобы предотвратить контакт.
Как только они ушли из зоны слышимости, Мэддокс сказал:
– Что случилось?
– Легче ответить на вопрос, что не случилось?
Верно.
– Почему бы тебе не начать с причины, почему тебя передергивает каждый раз, когда кто-то тебя касается?
Баден провел руками по змеиным наручи, обвивающим его бицепсы. Украшение было подарком Гадеса, князя Преисподней.
– Я провел несколько тысячелетий, не прикасаясь к другим. Да, Пандора была со мной в другой реальности, и да, мы постоянно дрались, но редко трогали друг друга. Теперь от прикосновений к моей коже такие ощущения, словно дергаешь за нервное окончание.
Хорошо. В этом был смысл.
– Но ты переспал с чертовой дюжиной...
– Только одна часть моего тела может прикасаться к женщине, - оборвал Баден, - и в презервативе. Это не совсем контакт кожа к коже. Кроме того, удовольствие стоит мучений.
Мэддокс подумал о том, что бы сделал, чтобы войти в Эшлин. Вообще, чего бы он не сделал? С ней любое удовольствие стоит любой агонии.
– Что на счет твоего нового характера?
– спросил он.
Баден опустил голову.
– Я больше не одержим демоном, но чувствую злое присутствие внутри.
– Из-за наручей?
– Из-за них, или из-за того, что сделали со мной в тюрьме Люцифера. Как и у Камео, моя память чиста.
Люцифер был худшим из худших, злом в чистом виде, и, конечно, способен сделать что-то ужасное с Баденом.
– Сними наручи. Вернись в духовный мир. Мы сможем найти другой способ тебя вернуть.
Даже когда он говорил эти слова, неверие билось в его голове. "Только что вернул друга. Нельзя его опять потерять".
– Не могу. Уже пытался.
Его охватило облегчение, и страх. Баден хотел уйти от них?
– Зло постоянно присутствует, или нужны спусковые курки?
– Опеределенно нужны поводы, и они начинаются и заканчиваются моим характером, который становится все хуже. Это главная причина, по которой я хотел с тобой поговорить. Как ты управляешь со своим?
Мэддокс горько рассмеялся.
– Не контролирую. Больше нет.
И теперь, когда он об этом задумался, проблемы Бадена, могли иметь место и для него. Зло питается злом, в конце концов. Чем больше потреблял, тем больше хотел.
Это чувство обреченности...
Если зло возьмет верх над Бадном... Да, они все будут в опасности. В опасностях.
Парня нужно запереть. Для его же блага и для блага всего мира. И, если это не сработает, его придется убить. Снова. Ни одна идея не нравилась Мэддоксу.
Должно быть, Баден размышлял о том же.
– Не знаю, что я принес в ваш дом. Возможно, мне стоит уйти из крепости. Я могу подвергунть вас... ваши семьи... риску.
– Не мой дом, наш дом. Ты останешься.
– Слова сорвались с губ Мэддокса со скоростью света.
– Мы, наконец, тебя вернули. И не можем вновь потерять. Что бы с тобой ни случилось, мы разберемся. Вместе. Сразимся с этим вместе.
Тишина.
Он вздохнул.
– И все же тебе стоит сделать глубокий вдох?
– Нет. Потому что я дебил, - отрезал Баден. Он врезал по стене, поднимая пыль в воздух, когда по камню пошли трещины.
– Прости. Мне жаль.