Самая желанная
Шрифт:
Лайза постаралась сосредоточиться на мысли о том, что это — Вайет Мак-Калли, местный шериф, любимец города, человек правильный во всех отношениях. Значит, не тот. Но ведь сердцу не прикажешь.
— Итак? — настаивал он.
— Ну что мне с тобой делать?
Он снял шляпу и отвесил легкий поклон.
— Ты можешь предложить мне сесть.
Лайза посмотрела на темные дома вокруг, на мужчину, стоявшего у крыльца, и пожала плечами:
— Располагайся.
Вайет с трудом поднялся по ступенькам, и Лайза заметила, как он стиснул зубы, усаживаясь на качели. Она улыбнулась.
— За все надо платить, и за езду на Дьяволе тоже.
Девушка положила ногу на ногу, он тоже, правда с большим с трудом. Ему безумно хотелось узнать, что же она на самом деле чувствует.
— Ну… — он искал, с чего бы начать разговор. — Что ты думаешь о родео?
— Было очень славно.
Вайет, не сдержавшись, фыркнул.
— Славно? Ты считаешь, что лучшее спортивное зрелище в Южной Дакоте — это славно? Могла бы найти другое словечко.
Глядя прямо перед собой, Лайза улыбнулась.
— При новой встрече я постараюсь.
Он качнул качели — неужели она серьезно думает о новой встрече? Ему не терпелось выяснить, где и когда, но он решил не форсировать события. Они болтали о погоде, о засухе, о прошедшем дожде и о безоблачном темном небе над головой. Он рассказывал ей, как они с отцом ходили на рыбалку, когда ему было девять лет, и о черничном пироге, который пекла мама. А Лайза рассказала, как впервые встретилась с Джилиан. Ей было тогда пятнадцать.
— Если бы не Джилиан, я бы вообще не выпуталась из своих невзгод. Она привела меня домой к деду, познакомила с соседями, а потом уговорила остаться у Айви Пеннингтон, которая возилась со мной как с малым ребенком. И хотя мы не родственники по крови, но Айви, Джилиан, Кори и ее дочь Эллисон — вот моя настоящая семья.
Вайет слушал и думал, сколько нежности в ее голосе: Лайза действительно очень любит своих друзей. Он устроился поудобнее:
— Наверное, вам с Джилиан нелегко было уехать от них?
— Ну, со временем все меняется. Кори вышла замуж, Эллисон подросла. Пожалуй, мы удалились как раз вовремя. Я вообще легко приспосабливаюсь — это один из моих плюсов. Правда, я никогда не жила в таком маленьком городке. Мэдисон и Висконсин тоже не мегаполисы, но меня до сих пор потрясает здешняя тишина. Скажи, а в Джаспер-Галче всегда так рано ложатся спать?
— Это деревенский обычай.
Лайза рассмеялась, и у него снова забилось сердце.
— Тебе нравится здесь?
Он скорее почувствовал, нежели увидел, как она пожала плечами.
— Уж очень по-разному нас здесь встретили: мужчины — дружелюбно, а большинство женщин — нет. Я, например, уверена, что Изабель Прюит меня просто ненавидит.
— Изабель всех ненавидит.
— Правда?
Вайет кивнул.
— Пожалуй, в Джаспер-Галче нет ни одной живой души, которую бы она не охаяла. Люк и Клейт называют ее пустобрешкой, особенно если знают, что она их слышит.
— Вайет, но это же нехорошо!
— А я как раз и стараюсь убедить тебя в том, что не такой уж я славный.
Лайза медленно повернула голову и посмотрела на него. Как легко утонуть в этих бездонных темных глазах! Губы ее были приоткрыты, то ли в удивлении, то ли в ожидании. Сердце у Вайета бешено забилось, но… Лайза отвернулась и резко встала.
— Уже поздно. — Она подошла к перилам.
Вайет поднялся значительно медленнее.
— Понятно. «Можете не торопиться, но вот ваша шляпа». Спешишь избавиться от меня, Лайза?
Она не ответила. Он спустился на одну ступеньку и теперь смотрел ей прямо в глаза.
— Так ты пойдешь со мной куда-нибудь или нет?
Она не отвела взгляда.
— Я не та женщина, которая тебе нужна.
— А какая, по-твоему, мне нужна?
— Нежная, красивая, неиспорченная. Которая не жила на пустых складах и не воровала еду. У которой было нормальное детство, чей отец не сидел в тюрьме, чья мать — добропорядочная женщина.
Свет на веранде падал желтоватыми бликами, еще резче оттеняя ее темные волосы. А глаза блестели, будто в них стояли слезы. Теперь Вайету стало все понятно: дело не в отношении к нему, а в отношении к себе самой. Лайза считает, что она ему не пара.
Он задумчиво смотрел на нее. Молчание затягивалось. Девушка гордо вздернула головку.
— Ты слишком долго думаешь.
— А ты знаешь о чем? Признайся, Лайза, ведь я нравлюсь тебе.
Она окинула его нарочито оценивающим взглядом, а потом тихо сказала:
— Для славного мальчика ты не так уж плох.
Он спустился еще на одну ступеньку и улыбнулся.
— Ты тоже, Лайза. Спокойной ночи.
В некотором замешательстве Лайза промямлила что-то похожее на пожелание доброй ночи, да так и осталась стоять, глядя ему вслед. У него была легкая походка, широкий шаг, уверенная манера держаться. А шляпу он надел прямо-таки жестом истинного джентльмена.
Лайза очнулась, когда машина уже давно скрылась из виду. Девушка запрокинула голову и посмотрела на звезды в небе, а потом на одинокий фонарь в конце квартала. Налетевший ветерок опять растрепал волосы. Ей вдруг вспомнилось, что она где-то читала об индейцах племени лакота, живших в прериях, — они верили в могущество ветра. Считали, что если долго слушать ветер, то научишься понимать его и никогда не будешь одинок. И теперь, вслушиваясь в шелест листвы над головой, она почти поверила в это. Ей вспомнился низкий, глубокий голос Вайета, и стало вдруг удивительно легко на душе. Лайза повернулась и пошла в дом. Скрипнула и захлопнулась входная дверь. Свет на веранде она оставила включенным для Джилиан. Была уже полночь, когда девушка наконец улеглась. Устраиваясь поудобнее, она закрыла глаза и улыбнулась. Завтра будет новый день. И впервые за несколько недель она с нетерпением ждала его прихода.
— Надеюсь, я куплю подвенечное платье в субботу. — Голос Джилиан звучал слегка приглушенно из-за тяжелой шторы примерочной. — Ведь если я ничего не подберу в Рапид-Сити, мне придется ехать аж в Абердин. А где взять на все это время — понятия не имею.
— Да найдем мы нужное платье, — отвечала Лайза из другого конца магазина, продолжая вынимать булавки из детской рубашки.
— Так это же еще не все. Столько дел! От Люка никакого толку — он готов хоть завтра. А я ума не приложу, как за месяц управиться.