Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала
Шрифт:
— Вот именно, — снова подтвердил Малик Гай. — И только Аллах ведает…
— Вот и обратимся сейчас к нему, ибо настал час молитвы!
И в самом деле, пока марабут допрашивал Малика Гая и Сейду, Вилал-муэдзин уже прокричал первый раз, созывая правоверных на молитву…
Вслед за учителем ученики его и деревенские жители произнесли слова молитвы «Йор-йор». А когда они отдали последний поклон и пропели последние стихи покаяния и смирения, марабут отпустил истца и ответчика, ничего не объясняя и ничего не решив, и велел им снова явиться к часу молитвы Тисбар.
Юноша говорил запальчиво и слишком взволнованно перед наставником его наставника! Но это можно понять: молодость быстро вспыхивает… Главное
Пожилой ответчик защищался осторожно, мудро и даже чуть-чуть снисходительно.
Однако создатель не раз уже помогал ученому марабуту распутывать куда более сложные дела. Недаром слава о справедливости Мадиакате Калы гремела по всем краям.
И вот ученый марабут между трапезой и следующей молитвой призвал самых близких своих учеников и долго что-то говорил им гораздо тише, чем когда толковал смысл священной книги.
И когда Малик Гай и Сейду Салл вернулись на большой двор посредине деревни, они увидели ученого марабута в окружении всех его талибов, а перед ними — самые большие погребальные носилки [11] , которые обычно стоят среди прочих носилок без покрывал в дальнем углу двора за мечетью. Но теперь каркас больших носилок был обтянут большим покрывалом, выкрашенным в синий цвет.
— Пошли за твоей матерью, — сказал Серинь Мадиакате Кала юноше. — А ты, Малик Гай, пошли за твоей женой. Они должны вам помочь в испытании, которое вас рассудит. Погребальные носилки нам помогут, иншаллах! [12] Кто из вас сумеет обнести их вокруг всей деревни, тот и будет истинным наследником Дембы Салла, ибо если чистая совесть обретается в мудрости, то лишь для того, чтобы удвоить силу праведного мужа.
11
По обычаю, мусульман хоронят без гроба: тело доносят на погребальных носилках до кладбища и предают земле. Носилки же служат многократно.
12
Иншаллах — бог даст (арабск.).
Фату, мать Сейду, пришла к мечети, а за ней пришла Уму, жена Малика Гая.
Мадиакате Кала показал им
большие носилки под большим покрывалом из тонкой холстины, выкрашенной краской индиго,и повторил условия испытания, назначенного сыну Фату и мужу Уму. Испытания, в котором обе должны были участвовать, дабы правое дело восторжествовало.
— Ты обвинитель, поэтому тебе и начинать! — приказал он Сейду Саллу.
Сейду встал впереди, а его мать сзади, и они подняли последнее ложе человека в этом мире, большие погребальные носилки из трех досок с пятью бамбуковыми арками каркаса, соединенными меж собой пятью продольными планками и плотно затянутыми
большим покрывалом из тонкой холстины, выкрашенной краской индиго.Погребальные носилки оказались непомерно тяжелы!
Мать и сын медленно тронулись в путь, чтобы обойти вокруг деревни. Сейду шел храбро, но для Фату тяжесть носилок была слишком велика. Она спотыкалась, сгибалась и чуть не падала, а когда силы ее оставили, она опустила свой конец носилок на землю и заплакала.
— Мама, не плачь! — умолял ее сын. — Прости меня, что я был неловок, как маленький ребенок, и уронил рядом с этим презренным стариком амулет моего отца, где в его записке перечислено все, что он доверил Малику на сохранение, пока я не вырасту. Если бы я не был так доверчив и неловок вчера, сегодня тебе не пришлось бы страдать. И я бы не боялся, что этот старый вор, этот лживый праведник обманет Серинь Мадиакате Калу, как он обманывал вею жизнь моего отца. Крепись, мама! Раз уж мы потеряли из-за меня единственное доказательство нашей правоты, мы должны выдержать это испытание. Пусть все убедятся, что я сказал правду! И вот мать и сын снова подняли
большие носилки под большим покрывалом из тонкой холстины, выкрашенной краской индиго.Так они обошли всю деревню, вернулись к мечети, я Фату почти без памяти от горя и усталости упала у ног ученого марабута.
— Теперь ваша очередь! — сказал Серинь Мадиакате Кала Малику и его жене Уму.
Гордо вскинув голову, встал Малик Гай впереди и велел жене своей Уму поднять сзади
большие носилки под большим покрывалом из тонкой холстины, выкрашенной краской индиго.Сначала Малик Гай шел быстро и решительно. Однако вскоре тяжесть погребальных носилок заставила его замедлить шаг. А потом и Уму начала спотыкаться и останавливаться и наконец совсем выбилась из сил. И она заставила мужа опустить на землю
большие носилки под большим покрывалом из тонкой холстины, выкрашенной краской индиго.— Послушай, женщина! — возмутился Малик Гай. — Мы должны обязательно выдержать это дурацкое испытание. Поднимайся!
— К чему все это! — простонала в ответ Уму. — Боюсь я, ох, боюсь, что все это кончится плохо и не принесет тебе ни выгоды, ни чести. Лучше бы ты вернул этому юноше все, что его отец отдал тебе на сохранение для своего сына.
— Да ведь у этого олуха нет теперь никаких доказательств! Он сам по глупости уронил свою бумажку прямо передо мной на циновку совсем рядом с очагом, и я был бы последним дураком, если бы не схватил ее и не бросил в огонь. Так что не хнычь и ничего не бойся! Вставай, и пойдем.
Сила и смелость вернулись к Уму, и она подхватила
большие носилки под большим покрывалом из тонкой холстины, выкрашенной краской индиго.Кое-как обошли они деревню и опустили погребальные носилки перед Мадиакате Калой и его учениками.
Ученый марабут дал им отдышаться, а потом спросил:
— Сейду Салл, ты по-прежнему утверждаешь, что этот человек незаконно владеет наследием твоего отца Дембы Салла? И что он злонамеренно сжег бумагу из амулета, которая помогла бы тебе вернуть достояние твоего отца?
Юноша встал и ответил:
— Да, верно, я готов повторить все, что я говорил. Человек этот вор и лжец.
Малик Гай успел уже перевести дух. Неторопливо поднял он голову и презрительно сказал:
— Мне незачем защищать свою честь от обвинений юного глупца, потому что…
— А ты, Малик Гай? — прервал его Серинь Мадиакате Кала. — Ты по-прежнему утверждаешь, что покойный Демба Салл завещал тебе все свое состояние в дар, а не отдал на сохранение для своего единственного сына?
— Да, серинь, это так.