Сами мы не местные
Шрифт:
– Нет, никого. Я тут на мостике, никого нет.
– Хорошо, тогда ищи выход, плана у меня нет, к сожалению. Шлюпка уже летит к тебе. Боги, да что… – Он явно переключается на какую-то другую информацию, я слышу в трубке чей-то рапорт и завывание орудий.
– О’кей! – кричу. – Тогда до встречи! – Отключаюсь.
Теперь надо найти выход. Я поворачиваюсь к двери, через которую вошла на мостик. Она автоматически закрылась, а сейчас должна автоматически открыться. Я подхожу поближе, и она правда открывается. Но по ту сторону стоит… Кирилл.
Глава 22
– Это
Кирилл, мой несложившийся муж, уже два года покойный, стоит в дверях и не сводит с меня полоумного взгляда. Молчание длится мучительно долго, а ответ на вопрос для меня действительно очень важен.
– Ау, – говорю, – ты меня вообще видишь?
Он принимается истерически кивать. Вероятно, порастерял слова.
– Л-Лиза… – наконец хрипло выдыхает он. – Здравствуй! Я… меньше всего на свете ожидал тебя здесь увидеть…
– Ты живой? – задаю я упрощенный вариант своего вопроса.
– Э, да-а, – не очень уверенно отвечает он.
– Точно? – с подозрением переспрашиваю я.
– Да, да, конечно. – Он нервно хихикает. – Ты же не веришь в привидения, правда? Просто, понимаешь, это секретная информация.
Я не понимаю.
– Что – секретная информация? Что ты живой?
– Да, понимаешь, это все Земной Союз. – Он внезапно принимается тараторить с бешеной скоростью: – Это было так ужасно, все эти годы притворяться, что меня нет в живых, я так ненавидел себя за то, что должен скрывать это даже от тебя!.. Но иначе для тебя было бы опасно! – Он хватает меня за плечи, и я наконец-то ощущаю его материальность. – Ты не должна никому говорить, что я жив, понимаешь? Я здесь… – он оглядывается и понижает голос до шепота, – я здесь агент под прикрытием, это задание Земного Союза, а ты же знаешь, как они серьезно относятся к секретности! Пожалуйста, ради твоей собственной безопасности, не говори никому!
Я только стою и моргаю, да и то скорее вишу в его крепких руках, как тряпичная кукла. О боже мой, Кирилл жив, и все это время был жив… И у него такое бледное лицо, и глаза мутно-зеленые с коричневыми крапинками, и он всего на голову выше меня, и ничего этого я уже не помню! Я помню его зеленый свитер, и как он сидит в компьютерном кресле подобрав ноги, и как он любит растаптывать ложечкой чайный пакетик, когда чай уже допит… А лучше всего я помню зеленый мрамор приемного кабинета в штаб-квартире Земного Союза, где мне сообщили новости, выдали справку о смерти, фотографию в черной рамке и коробочку с наградами. А потом меня и трех других вдов поили водкой с шоколадными пирожными.
– Хорошо, – наконец выдавливаю я, – хорошо. Послушай, Кирилл…
– Ш-ш-ш! – Он пригибается к самому моему лицу. – Называй меня Инсей, на случай если кто-нибудь услышит!
– Хорошо, – снова киваю я. – Послушай…
Но тут я понимаю, что не могу продолжить. Я ведь хочу ему объяснить про Азамата, про то, что не надо от меня ждать чувств и так далее, ведь у меня теперь другой муж, а это ужасно трудно сказать, и что он подумает… Но я должна сказать это Кириллу, а не Инсею. А если у него здесь другое лицо и – как это? – легенда, то ему нет дела до моих
Ему надоедает мое молчание, и он перехватывает инициативу:
– Лиза, слушай, как ты здесь оказалась?
Я открываю рот – издаю невнятный гортанный звук – закрываю рот – вдыхаю – открываю рот…
– Я провалилась в пространственно-временной туннель, – наконец выдаю я наиболее правдоподобную и наименее лживую версию.
– И он ведет на корабль?! – не верит Ки… Ин… он.
– Ну, я думаю, он ведет в это место пространства, а что корабль оказался именно в ней, так это счастливая случайность, – самозабвенно вру я. Но у меня нет шансов объяснить ему про Ирлика, если я даже про Азамата заикнуться не могу.
– Да. – Он вздыхает с облегчением. – Конечно. Счастливая, ты ведь могла так погибнуть. Боже мой.
Он крепко и неуклюже меня обнимает. Мне это кажется странным, хотя я не могу сообразить почему. Наконец он разматывает руки и, убедившись, что я могу стоять сама, проходит на мостик и садится в кресло, жестом предлагая мне сесть в соседнее. Меня посещает смутное сомнение – вроде как я собиралась отсюда выйти, но, вместо того чтобы над этим покрепче задуматься, я удивляюсь, что он предлагает мне сесть, это необычно. В смысле не для него необычно, а для меня. Я сажусь.
Передо мной приборная панель звездолета с непонятными значками.
– А что это за корабль? – спрашиваю.
– Это… ты знаешь, кто такие джингоши, правда ведь?
Киваю. Это такие раскосые черные гады, а еще они как-то связаны с сырой рыбой.
– Ну вот – продолжает он. – Они террористы. А я… – он снова понижает голос, хотя мы же говорим не на всеобщем, а на родном, – я за ними тут приглядываю и сообщаю куда надо. Под прикрытием, понимаешь?
– А этот корабль не в опасности? – спрашиваю. А то война ведь.
– Нет, – усмехается он. – Муданжцы думают, что они нас подбили и весь экипаж слинял, так что они не будут на нас заряды тратить. А на самом деле мы целехоньки, а чтобы подобраться поближе к ним, мне экипаж не нужен…
Он листает какие-то картинки на сенсорном экране. Это все снимки космоса с кораблями. По-моему, большинство из них неисправны. Наконец он выбирает один, вызывает менюшку и принимается изучать какие-то параметры. Я перевожу взгляд на передний экран, который вместо лобового стекла. А, так вон эти корабли. Значит, он просто выбирал область укрупнения.
– Ты извини, – говорит. – У нас сейчас трудная ситуация, мне очень нужно поработать. Ты посиди пока, я потом тебе найду каюту.
Я киваю.
Он на что-то жмет, и из динамика слышатся муданжские голоса. Так странно, я вроде бы как в прошлой жизни, с Кириллом, но тогда я еще не слышала живых муданжцев. Я с усилием тру лицо руками. Голоса говорят что-то странное, какую-то чепуху. Кирилл ругается себе под нос, вызывает на экране шкалу, начинает тягать туда-сюда курсорчик.
– …Тукановы носы, – говорит голос из динамика, – нешибко провинчиваются одесную…