Саммари 100 лучших книг от CrossReads
Шрифт:
Пенни и Фил учились жить друг с другом. Ей пришлось примириться с тем, что муж так сильно зациклен на своей компании. А весной 1969 года Пенни вдруг пожаловалась на плохое самочувствие, и вскоре они поняли, что придется переехать из тесной квартирки – ведь у них будет ребенок. К тому же и «Блю Риббон», насчитывавшей уже 40 сотрудников, пришло время расширяться. Фил и Вуделл нашли помещение на первом этаже рядом со страховой компанией.
Лето ликвидности
Пришло время вновь лететь в Японию, чтобы перезаключить контракт с Оницукой. Фил рассчитывал на пятилетнее соглашение, чтобы немного успокоить своих банкиров. Господин Оницука сказал: «три». К тому же он выразил благодарность и повысил Китами, благодаря которому, по его словам, продажи в США значительно выросли. Фил вернулся в Орегон с новым контрактом, но более встревоженный, чем когда-либо, его насторожило холодное отношение Китами.
Поставки из Японии никогда не приходили вовремя, к тому же часто Оницука посылали совсем не те модели, которые были заказаны. Спрос рос, все хотели кроссовки «Кортес», разработанные Бауэрманом, торговые представители теряли терпение, а Фил ничего не мог им дать.
Продажи достигли 600 тысяч долларов, а кредит вырос до 1,2 миллионов, и банкиры не намеривались увеличивать его хотя бы на цент, пока на счету «Блю Риббон» не появится капитал. Компания отчаянно нуждалась в наличных, и тогда Фила впервые посетила мысль о публичном размещении акций. Если бы они продали 30 % акций по 2 доллара за штуку, то сразу получили бы 300 тысяч. Но инвесторы предпочитали вкладываться в компании из Кремниевой долины, а не в обувь.
Филиппу пришлось занимать деньги где только можно, в том числе и у родителей Вуделла. Они не были богачами, даже состоятельными, но захотели помочь компании, которая делала их сына счастливым. После очередного визита в «Первый национальный банк» Фил заметил на здании напротив вывеску «Банк оф Токио». Он слышал, что многие торговые японские компании выдают кредиты для бизнеса на более мягких условиях. Да, сказали в банке, обратитесь в компанию «Ниссо Иваи». Там ему сходу предложили сделку, но Филу нужно было еще посоветоваться с Оницукой. Он отправил телеграмму Китами, но в ответ получил только молчание. Затем последовал новый тревожный звонок: дистрибьютор с Восточного побережья сообщил, что «Оницука» ищет нового официального представителя в США.
«Блю Риббон» всё еще нуждались в «Оницуке» гораздо больше, чем «Оницука» в «Блю Риббон». Поэтому Фил пригласил Китами в Орегон. Он показал ему новый офис, напомнил, что продажи удваиваются каждый год, на что Китами заметил, что они могли бы и утраиваться. Фил осторожно коснулся соглашения с «Ниссо», но Оницука всерьез опасалась, что те попытаются вытеснить их из бизнеса.
В офисе «Блю Риббон» стоило Китами оставить свой портфель без присмотра, как Фил вытащил из него папку со списком 18 дистрибьюторов в США. Просматривая документы, Фил был в ярости, только они расправились с одним ковбоем Мальборо, как тут же появились новые.
Перед самым отъездом Китами выложил карты на стол: продайте нам «Блю Риббон» или со всем соглашениями покончено. Фил уклонился от ответа, сказав, что ему нужно посоветоваться с соучредителем Бауэрманом. Вслед за этим последовало еще одно неприятно событие: «Первый национальный банк» больше не намеривался вести дела с «Блю Риббон». Фил поспешил в Банк Калифорнии, который был лишь временным решением, до тех пор, пока они не увидят нулевой остаток на счету компании. Мысли Фила продолжали возвращаться к «Ниссо».
Nike
Пришло время найти замену «Оницуке», стоило избавиться от них раньше, чем они избавятся от «Блю Риббон». Он вспомнил о фабрике в Гвадалахаре, где когда-то шили кроссовки для «Адидас». По соглашению с «Оницукой» «Блю Риббон» не могла покупать легкоатлетическую обувь у других производителей в Японии, но там ничего не было про производство собственных футбольных бутс.
Когда пришло время выбрать логотип, Фил вспомнил про художницу Кэролин Дэвидсон, которая занималась для них макетами рекламных брошюр. Филипп не знал, что хочет увидеть, он сказал только: «Что-то, вызывающее чувство движения». Через несколько дней, а может недель, Кэролин вернулась с набросками. Вуделл, Фил, Джонсон и несколько других сотрудников просмотрели варианты.
Один понравился им больше других. Завихрение, похожее на то, что остается от промчавшегося мимо бегуна.
Потом пришло время для названия. Предлагали «Фалькон», «Кондор» и «Бенгал», но Фил резко отказался от всех птичьих имен. Однажды утром позвонил Джонсон и сказал, что увидел название во сне: «Найк». Фил записал по буквам и вдруг вспомнил: храм Ники в Греции. Богиня победы.
Фабрика в Гвадалахаре подвела, «найки» рассыпались, не дожив до конца сезона. Снова пришло время посетить Страну восходящего солнца – на этот раз чтобы найти фабрику для производства собственной обуви. К тому же Бауэрман в Орегоне как раз занимался изобретением новой «вафельной» подошвы для кроссовок.
Во время обувной выставки в Чикаго в 1972 году «Блю Риббон» представила свои «найки». И, разумеется, Китами не мог не узнать об этом. К тому же он увидел «найки» в магазине Борка в Санта-Монике. Впереди замаячил суд с Китами. Стоило подать иск в Америке, прежде чем «Оницука» подаст в суд в Японии. Фил связался с кузеном Хаузером – юристом в крупной фирме, который убедил партнеров, что будет работать с Филом бесплатно за процент от будущей сделки по суду.
Хаузер включил в команду молодого юриста Роба Штрассера (в будущем тот стал первым штатным юристом «Блю Риббон»). Он стал тем, кто сражался за «Блю Риббон» яростнее всех. Он был уверен в победе над Китами, и Фил понял, что Штрассер тоже из их братства, как Джонсон, Вуделл, Хэйес, Бауэрман и остальные.
Объемы продаж продолжали расти, достигнув уже 4,8 миллионов, но при этом «Блю Риббон» едва расплачивалась по кредитам с «Ниссо» и «Банком Калифорнии».
На дворе было 14 апреля 1974 года, начинался суд между «Оницукой» и «Блю Риббон». Первым свидетелем истца был основатель компании Блю Риббон – Филипп Х. Найт. Выступал он плохо и неуверенно. И ему самому казалось, что он лжет и изворачивается. Еще худшим свидетелем оказался Бауэрман, перед судом он растерял всю свою уверенность. К счастью, были еще письменные показания Ивано, помощника с которым Китами приезжал в Америку. Как по-настоящему честный и бесхитростный человек он подтвердил, что «Оницука» собиралась вышвырнуть «Блю Риббон» из бизнеса.
Затем допрашивали господина Оницуку, который отрицал какие-либо планы избавиться от «Блю Риббон». Пришла очередь Китами. И всё, что он делал, – это лгал. Лгал, что никогда не собирался разрывать контракт с «Блю Риббон», встречи с другими дистрибьюторами были лишь для исследования рынка. А что касается покупки «Блю Риббон», так это была идея мистера Фила Найта, но никак не «Оницуки».
Судья, которого в округе называли Джеймсом Справедливым, сказала, что это дело из разряда: «он сказал то», «он сказал это». И история «Блю Риббон» видится ему более правдивой. Фил вдруг осознал: он выиграл, «Блю Риббон» победила! Оницука выплатила 400 тысяч долларов. Фил ликовал, но еще больше ликовали руководители фирмы кузена Хаузера, получившие половину суммы.