Само совершенство. Том 2
Шрифт:
— Скажите, вы верите в то, что любое дело очень важно хорошо начать? — Тед и Кэтрин обменялись недоуменными взглядами, поэтому Джулия пояснила:
— Я хочу сказать, что если какое-то дело плохо начать, то из него уже никогда не выйдет ничего хорошего. Вы согласны со мной?
— Да, — тотчас же откликнулась Кэтрин.
— Нет, — почти одновременно с ней сказал Тед, и то, как он это сказал, заставило Джулию подумать, что в этот момент он вспомнил о своем браке с Кэтрин.
— Так как ты, судя по всему, решил постоянно вмешиваться в мою личную жизнь, — с улыбкой продолжала Джулия, — то позволь и мне ответить тебе взаимностью. Если ты имеешь
Ее слова вызвали у Теда такое недоумение, что он не сразу нашелся, что ответить, как, впрочем, и Кэтрин. Глядя на этих так любимых ею людей, Джулия очень старалась говорить как можно спокойнее, но даже невооруженным глазом было видно, какое огромное значение она придает следующим своим словам:
— Запомните, пожалуйста, то, что я вам сейчас сказала, ладно? Для счастья бывает так важно знать, что твои родные и близкие желают тебе добра… даже если ты поступаешь не совсем так, как они считают нужным. Когда же твоя семья тебя ненавидит, это… это хуже проклятия.
Джулия уехала, а они все молчали. Наконец заговорил Тед:
— Какого черта она хотела всем этим сказать?
— По-моему, она выразилась достаточно ясно, — задумчиво ответила Кэтрин. Ей не давали покоя странные, напряженные нотки, которые она безошибочно различила в голосе Джулии. — Боюсь, что я слишком суеверна, как и мой отец, но мне кажется, что ей все же не стоило употреблять такое сильное слово, как «проклятие». Так можно и беду накликать.
— Я сейчас говорю совсем не об этом. Я хочу знать, что она имела в виду, когда говорила, что наш брак на самом деле никогда не заканчивался и ты это понимаешь?
В течение последних нескольких недель Кэтрин наблюдала за тем, как Джулия мужественно противостояла ФБР и всему миру, открыто высказываясь в поддержку Захария Бенедикта, убежденная в его невиновности. И это несмотря на то, что при прощании там, в Колорадо, он жестоко посмеялся над ее любовью. В то же самое время стараниями той же Джулии ей удавалось довольно часто встречаться со своим бывшим мужем. Но в общении с Тедом Кэтрин прилагала все усилия для того, чтобы ничем не выдать своих истинных чувств по отношению к нему. Она лишь продолжала настойчивые попытки преодолеть его неприкрытую враждебность, избрав постепенную, чрезвычайно осторожную стратегию поведения и ни в коем случае не пытаясь как-то ускорить естественный ход событий. Она справедливо опасалась, что открытым признанием в любви лишь еще сильнее оттолкнет этого нового, посуровевшего и ощетинившегося Теда. Нельзя было также забывать и о том, что сейчас он встречался с совсем другой женщиной, и эти свидания участились после ее возвращения в Китон. Теперь Кэтрин приходилось с горечью признать, что все ее усилия оказались тщетными, что Тед ни на йоту не изменил своего отношения к ней, что он лишь вынужденно терпит ее присутствие, скрывая свое презрение под маской деланной, безразличной вежливости.
И внезапно Кэтрин почувствовала, что если она не скажет всей правды именно сейчас, то уже не решится на это никогда. Что она просто не выдержит этого постоянного нервного напряжения, если немедленно не расскажет Теду о своих истинных чувствах по отношению к нему. Боязнь быть осмеянной и униженной сменилась твердой решимостью как можно скорее поставить все точки над i.
— Может быть, ты все-таки когда-нибудь снизойдешь до ответа на мой вопрос? — резко спросил Тед, все больше раздражаясь от затянувшегося молчания.
Мужественно стараясь не обращать внимания на дрожь в коленях и внезапно вспотевшие ладони, Кэтрин нашла в себе силы взглянуть прямо в ледяные, колючие глаза Теда и сказать:
— Джулия считает, что наш брак все еще не закончен, потому что я до сих пор тебя люблю.
— Потрясающе! И откуда же у нее взялась эта дурацкая мысль?
— От меня, — пытаясь унять дрожь в голосе, ответила Кэтрин. — Я сама сказала ей об этом.
Ответом ей послужил такой ледяной и презрительный взгляд, что Кэтрин невольно вздрогнула.
— Ты сказала Джулии, что до сих пор любишь меня?
— Да. Я рассказала ей все, и то, каким жалким подобием жены я была на самом деле, и даже… даже о ребенке.
И теперь, спустя несколько лет, одно только упоминание о ребенке, от которого она тогда сознательно избавилась, привело Теда в такую ярость, что он с трудом подавил желание ударить стоящую перед ним женщину.
— Никогда, слышишь, никогда не смей даже упоминать о гибели ребенка ни при мне, ни при ком бы то ни было. А не то… да поможет тебе Бог. Я…
— Что ты?! — в отчаянии воскликнула Кэтрин. Теперь уже никакие силы не смогли бы заставить ее замолчать. — Ты возненавидишь меня? Никто не может ненавидеть меня сильнее, чем я сама ненавижу себя за то, что произошло. Ты разведешься со мной? Ты это уже сделал. Ты не поверишь, что это был несчастный случай? Не верь! — Голос Кэтрин сорвался на истерический крик. — Но знай, что это действительно был несчастный случай. Лошадь, на которой я тогда ехала…
— Да замолчишь ты когда-нибудь или нет?! — Тед яростно тряс ее, мертвой хваткой вцепившись ей в плечи, но Кэтрин не замечала боли.
— Нет, не замолчу! Я хочу, чтобы ты хоть раз выслушал меня до конца. Целых три года я пыталась забыть о том, что произошло между нами, о том, что я сделала с нашей с тобой жизнью.
— Не желаю больше ничего слушать! — Тед попытался оттолкнуть Кэтрин с дороги, но встретил настолько решительное сопротивление, что решил уступить. Иначе ему бы просто пришлось отшвырнуть ее в сторону, а он никогда не смог бы так поступить с женщиной. — Какого черта тебе от меня нужно?
— Мне нужно, чтобы ты поверил мне, что это был несчастный случай, — всхлипывала Кэтрин.
Тед изо всех сил пытался игнорировать ее слова и те чувства, которые пробуждались в нем при взгляде на такое знакомое, залитое слезами лицо, но у него это очень плохо получалось. За все те годы, что они были знакомы, он никогда не видел, чтобы его гордая, избалованная жена унизилась до слез. Но даже сейчас он смог бы устоять, если бы Кэтрин не подняла на него печальные, влажные от слез глаза и не прошептала:
— Давай не будем притворяться, Тед. Мы же оба страдали все эти годы. Так обними меня, пожалуйста, и давай покончим с этим раз и навсегда.