Самое главное приключение
Шрифт:
Они стояли, глядя с борта на холодный, посверкивающий антарктический простор черной воды. Далеко на юге, как колоссальные замерзшие привидения, высились в лунном свете расплывчатые силуэты пяти громадных айсбергов.
— Вода выглядит достаточно чистой, — подозрительно заметил доктор. Запах развеялся, и к ученому начал возвращаться природный скептицизм. — Где же ваша нефть?
— Будь я проклят, если знаю. Давно вынесена волнами на берег, я думаю.
— А в каком направлении находится ближайший берег?
— Юго-восток. Прямо по линии самого южного из тех айсбергов.
— Когда мы до него доберемся?
— Через двенадцать часов, если не поднимется ветер.
Доктор поглядел на безоблачное небо.
— Погода, похоже, благоприятная. Что ж, завтра примерно после полудня мы увидим вашу бухту. Кстати, вахтенные больше не замечали мертвых… китов?
— Китов? Говорю вам, мы налетели не на кита. Туша была раза в четыре больше самого крупного кита. Думайте, что хотите, но это было одно из тех животных, что всплыли здесь в прошлый раз. А вахтенные заметили еще трех.
— На каком расстоянии?
— Около двух миль. Конечно, издалека мы не могли точно разобрать, что там плавало. Но я готов поклясться, что никак не блуждающие острова. льдины или дохлые киты. Если увидим еще одного, велю подплыть поближе и позволю вам насладиться ароматом.
— Ради Бога, не надо, — взмолилась Эдит. — В моей каюте до сих пор не продохнуть.
— Запах сам по себе ничего не доказывает, — сухо заметил доктор.
— Запах сам по себе? — взорвался Дрейк. — Черт возьми! Как же вы тогда представляете себе настоящую вонь?
— Я хотел сказать, что источником запаха могла послужить разлагающаяся ворвань. Запах печально известен и распространяется достаточно далеко, как мне говорили, — объяснил доктор.
— Можете не сомневаться, — подтвердил капитан. — Но за двадцать лет охоты на китов я стал настоящим знатоком. И вот что я вам скажу: прогнивший кит пахнет, как букетик фиалок, по сравнению с тем красавцем, которого мы распороли.
Устав спорить, Лейн ушел к себе в каюту; остальные, бросив последний взгляд на суровое величие ледяной ночи, также разошлись по теплым постелям.
На следующее утро, около девяти часов, ветер изменил направление и подул с покрытой льдом земли далеко на юго-востоке. Это было всего лишь дуновение. Капитан и Оле ожидали благополучного и раннего прибытия к цели. После полудня корабль должен был оказаться в устье вулканической бухты.
Никакое место среди земных океанов не могло бы быть более холодным и безмятежным, более невероятным и таинственным. Вода, почти черная в своей массе, изгибалась твердыми стеклянными волнами, разлетавшимися в падении ярко-зелеными брызгами, а далеко на юге воздушные пики и шпили огромных айсбергов, словно мечты, проплывали вдоль туго натянутой ленты горизонта. Затем освежающий морской бриз принес с собой первый слабый намек на неописуемое зловоние.
— Мертвые киты. — лаконично заметил капитан.
— Несомненно, — ответил Лейн, прижимая к лицу носовой платок.
Эдит с тоской смотрела на мощный самолет, укрытый брезентом.
— Должно быть, мы переехали еще одного из них, — вздохнула она.
Андерсон рассмеялся.
— Вы почувствовали толчок, Эдит? Нет? Ну, я тоже, хотя мои ноги моряка чувствительны к таким штукам. Мы не переезжаем гнилых тварей, мы врезаемся в них.
И с этим утешительным заявлением он спустился вниз, чтобы посмотреть. не сможет ли механик поддать пара. Он был вне себя от нетерпения.
О ланче никто и не думал. Свободные от дежурства члены экипажа последовали примеру пассажиров и искали спасения под палубами. Но постоянно усиливающееся зловоние находило их и там, как забытый грех. Каждая миля, приближавшая судно к земле, удесятеряла их страдания. Для неопытных пассажиров эта медленная пытка, повергавшая ниц самых закаленных китобоев, стала просто невыносимой. Наконец Лейн, дойдя до предела терпения, отправился на поиски медицинских средств.
У него не было четкого представления о том, что он хотел найти, и он слепо полагался на вдохновение и аптечные запасы. И вдохновение не подвело его. Вскоре он вернулся с тремя импровизированными масками из хирургической марли, пропитанными камфорным спиртом.
— Кто бы мог подумать, что в Антарктике нам понадобятся противогазы, — печально рассмеялся он, поправляя маску Дрейка. — Эдит, достань свои иголки и нитки и сделай маски для всех.
Под руководством отца Эдит стала усердно мастерить новый тип маски; фильтром для загрязненного воздуха выступала в ней мелко просеянная зола. Если температура сохранится на прежнем уровне, пепел можно будет смочить дезодорантом. В противном случае страдальцам придется мириться с меньшей эффективностью фильтровального материала.
Оле, решив справиться о самочувствии пассажиров, застал Эдит за ее занятием. Кожа бедного норвежца приобрела болезненный желтоватый оттенок белого фосфора. Некоторые матросы, по его словам, были на грани мятежа.
— Прикажите им сделать для себя маски, — посоветовала Эдит. — Они все умеют шить. Вот, возьмите это как образец.
Помощник, напоминавший мокрый и обвисший мешок, удалился. Хотя он не слишком верил в действенность масок, он все же, в истинно научном духе, готов был подвергнуть практическому испытанию любую теорию, прежде чем осудить ее как беспочвенную. Вскоре матросы, точно дамский швейный кружок, взялись за работу. Забегая вперед, можно сказать, что маски сделали приемлемым труд, который иначе был бы невыносимым.
Землю заметили в два тридцать пять. Прямо на юге вдоль горизонта тянулся большой береговой уступ, состоящий из черных скал и прозрачного льда. Андерсон присоединился к трем путешественникам у релинга и передал Лейну свой бинокль.
— Градуса на два к востоку вы увидите вход в бухту.
— Да, вижу. Не очень широкая, не так ли?
— Нет. Просто двадцатимильная трещина в антарктическом континенте, которой не было два года назад. Я полагаю, что она быстро сужается после того, как уходит дальше вглубь материка.