Самое таинственное убийство
Шрифт:
Выяснилось, что связаться с внешним миром по тому или другому поводу требуется чуть ли не каждому.
— Ничего не поделаешь, придется потерпеть, — поднялся Филимен, давая понять, что разговор окончен. — Предупреждаю: исключений ни для кого не будет.
— К чему такие строгости? — не выдержал Эребро.
— Чтобы не было утечки информации.
— Но люди могут разговаривать по видеофону в вашем присутствии.
— Это не меняет дела. Одна лишняя реплика, и все следствие может пойти насмарку.
— А когда можно будет покинуть виллу? —
— До этого далеко.
— Вы будете отпускать нас по одному?
— Смотря как пойдет следствие. — Сыщик никак не отреагировал на ее улыбку.
— Полагаю, что следствие, начавшись столь странно, не может продолжаться нормально, — сказал Атамаль.
— Александр Делион? — остановил на нем сыщик немигающий взгляд.
— К вашим услугам, — поклонился физик. — Я сам профессионал, и не люблю, когда в мое дело вмешиваются непрофессионалы. Если человек, не смыслящий в физике, возьмется мне подсказывать, как проводить эксперимент, я его пошлю куда подальше. И тем не менее… Вы разрешите?
— Слушаю.
— Следствие только началось, а несуразностей в нем, на мой непросвещенный взгляд, — хоть отбавляй. И это не только мое мнение. Взять, например, констатацию смерти… Это имеет право сделать только специалист. Разве не так?
— Я окончил высшую медицинскую школу в Константинополе, — сказал сыщик. — Представить диплом?
— Зачем? Мы вам и так верим, — замахал руками Рабидель.
— Вы и вскрытие будете производить? — спросила Сильвина, и губы ее задрожали.
— Да.
— И Арнольд так и останется… лежать там… в кабинете? — женщина была близка к истерике.
— В кабинете, как вам известно, есть установка искусственного климата. Я поставлю ее на максимальное охлаждение, что даст минус сорок по Цельсию. Этого достаточно.
— Послушайте, любезнейший Сванте! — воскликнул Делион. — Вы там в одиночку ковыряетесь в кабинете, можете напридумывать что угодно.
— Вот оно что, — усмехнулся Филимен. — Хочу сообщить высокому собранию, что я всегда говорю правду, и только правду. И ничего, кроме правды, как бы горька она ни оказалась.
— Вы п…присягу дали, Филимен? — спросил Мишель. Глаза его сияли.
Сыщик усмехнулся:
— Вроде того.
Он поднял чемоданчик, щелкнул замком, достал пачку фотографий и протянул ее Делиону:
— Ознакомьтесь.
По рукам пошли цветные фото, выполненные, ничего не скажешь, мастерски. Они были еще влажными. На фотографиях был изображен кабинет Завары, а также убитый в различных ракурсах. Установка Завары не работала, шар стоял посреди комнаты, напоминая огромный мертвый зрачок. Исчезло и голубое сияние, которое потрясало каждого, кто входил ночью в кабинет Завары. Сильвина начала рассматривать фотографии и разрыдалась, закрыв лицо руками. Фотографии веером упали на пол. Даниель опустилась на колени, подобрала их и подала Филимену. Сыщик, который внимательно наблюдал, кто как рассматривает фотографии, спрятал их в дипломат и щелкнул замком:
— Больше вопросов нет?
— Наоборот, возникли новые, — сказал Делион.
— Ваша активность меня радует. Итак?
— Что вы сделали с аппаратом Завары?
— Отключил, пользуясь схемой, которая приложена к будатору.
— А что произошло с голубым сиянием?
В ожидании ответа Рабидель весь напрягся.
— После отключения будатора оно начало быстро исчезать и рассеялось в течение нескольких минут.
— Вы при этом ничего не испытывали? — продолжал марсианин.
— Когда свечение таяло, я чувствовал себя довольно неуютно. Меня шатало, как на палубе во время качки. И еще… какие-то сквозняки гуляли по кабинету, хотя окна наглухо закрыты.
— Простите, Сванте, — прокашлялся Рабидель. — Меня этот вопрос очень занимает. Вы полагаете, что исчезновение голубого свечения — это диссипация энергии?.
— Дисси… чего? — Филимен за все время впервые выглядел растерянным.
— Разве физика не входит в число наук, которые вы постигли? — спросил Делион.
— Нет.
— Слава Богу. А то уж я решил было, что имею дело с человеком-универсалом.
— Такое немыслимо для человеческого мозга, — заметил марсианин.
— Прошу не беспокоиться, — отчеканил сыщик. — Если понадобится в интересах следствия, я и физику изучу.
— Чтобы постичь физику, нужны годы и годы, — заметил Делион. — Да и то — при наличии способностей.
— Что ж, если у меня не хватит способностей — прибегну к вашим. Надеюсь, у вас их, Атамаль, достаточно?
Делион не нашелся, что ответить.
— На одной из фотографий были мелкие осколки. Откуда они в… взялись? — спросил Мишель.
— Я ждал этого вопроса. Вы наблюдательны, молодой человек.
— Я решил, что это тени, — сказал Рабидель.
— А я — клочки бумаги, — добавил Арсениго.
— Обломки были не только на полу, но и на письменном столе, — сказал сыщик. — Неизвестный злоумышленник произвел не один выстрел, а два. Один — в Арнольда Завару, второй — в потолок над ним. Оттуда и осколки, пуля раздробила какой-то предмет; во что именно попала пуля — тоже предстоит выяснить. Извините, что задержал вас.
Найдется для меня комната, где я смогу жить? — обратился он к хозяйке.
— Сколько угодно, дом просторный. — Она задумалась. — Есть комната рядом с обсерваторией. Арни любил наблюдать оттуда, из обсерватории, светила, когда выдавалось свободное время, — она вздохнула. — Только там крутая лестница, а бегущей ленты нет.
— Неважно.
— Ох, совсем забыла! Комната холодная, не отапливается.
— И это неважно.
— Последний вопрос, уважаемый Сванте, — сказал Делион.
Сыщик, взявшийся за ручку двери, обернулся.
— У вас есть опыт работы?
— Я храню в памяти самые интересные дела об убийствах за последние двадцать лет, а также наиболее примечательные казусы из прошлого.
— Меня интересует ваш личный опыт.
— К счастью, это мое первое дело.
— К счастью? — вырвалось у Сильвины.