Самое таинственное убийство
Шрифт:
И уже совсем непостижимо, думал Филимен, что этот микромир постоянных катастроф и непрерывных трагедий служит фундаментом миру, в котором обретаются люди, фундаментом прочным, не рассыпающимся на части, не взрывающимся. И разве не удивительно, что он, Сванте Филимен, живет в этом мире, который занимает промежуточное положение между квантовой кутерьмой микрочастиц и величавым макрокосмом, миром звезд, галактик и туманностей.
Хотя многого Сванте еще не успел постигнуть, но понимал, что каждый клочок бумаги, исписанный Заварой,
Когда Филимен возвращался из кабинета Завары, уже окончательно рассвело. Вилла пробудилась и зажила обычной жизнью. Люди, поначалу угнетенные свалившейся бедой, постепенно приходили в себя. Быт брал свое. И потом, никто ведь не знал, сколько может продлиться следствие. Но каждый, конечно, жил в ожидании вызова к невозмутимому сыщику с непроницаемым лицом.
Поднимаясь на галерею, Сванте снова встретился с Сильвиной. Странная вещь, но ему показалось, что женщина обрадовалась встрече.
— Как хорошо, что мы встретились! — воскликнула она. — А я собиралась идти к вам в комнату. Туда подниматься — сущее мученье…
— Что-то случилось?
— Решительно ничего. К девяти мы собираемся в гостиной, за общим столом. Я приглашаю вас к завтраку.
— Спасибо, я не смогу.
— Вы еще ни разу, Сванте, не откликнулись на мое приглашение, не сели со всеми за стол.
— Времени нет, Сильвина. Я уж так, на ходу, перекушу да чайком запью.
— Понимаю ваши мысли. Ведь за столом обязательно окажется потенциальный убийца, не так ли? Но согласитесь, что было бы несправедливо из-за одного бросать тень на всех остальных.
— Я пока ни на кого не бросил, как вы говорите, тень.
— А может, вы опасаетесь, что вам подсыплют яду? — продолжала Сильвина. — В таком случае обещаю вам, что каждое блюдо я буду пробовать сама.
— Я яду не боюсь.
— Короче, вы пренебрегаете нами. Что ж, может, вы и правы. Но в таком случае разрешите я позабочусь, чтобы еду вам подавали в комнату. Ценю вашу скромность, но… И я не хочу, чтобы на моей совести была ваша смерть: если не от холода, так от голода! Вы, наверно, из кабинета? — спросила она. — Да.
— Что-нибудь новое удалось обнаружить?
— Все по-прежнему. Температура — минус сорок.
— И вы в таком виде, без шубы? — всплеснула она руками. — Птицы при такой температуре замертво падают.
— Но я не птица, — резонно заметил Филимен.
В конце галереи сыщик столкнулся с Рабиделем. Марсианин стоял у клетки с попугаем, пытаясь с ним объясниться. Но обычно без умолку болтающая птица на сей раз не желала подавать голос.
— Развлекаемся? — поздоровавшись, спросил Филимен.
— Хочу вот потолковать с этим несносным созданием, но ничего не получается.
— Интересней
— Не смейтесь, Сванте. Мне пришло в голову, что попугай мог бы кое о чем нам рассказать. Ведь он постоянный обитатель виллы.
— В клетке.
— Не только. Иногда хозяйка выпускает его на волю, и он, полетав немного по галереям и комнатам, возвращается.
— Вот как? Это любопытно.
— Чем не свидетель!..
— Но как вы разговорите его? Как извлечете нужную информацию?
— В том-то все и дело. Проблема контакта живых существ разного рода — одна из самых важных. К сожалению, это мало кто из людей понимает; вот Арнольд был солидарен со мной… Думаем о контактах межзвездных, а на собственной планете с меньшими братьями не можем понять друг друга. А ведь и на земле, кроме людей, есть, я уверен, разумные существа.
— Дельфины?
— Не только. — Рабидель кивнул на проплывшего мимо них шарообразного. — Еще немного — и белковые, наши создания, превзойдут нас.
— Вас это пугает?
— Нисколько. Превосходят же нас с вами машины — в скорости, компьютеры — в быстроте счета и так далее. Но что вы так смотрите на меня, Филимен?
— Вы очень изменились.
— Изменился? В каком смысле?
— Я видел вас несколько лет назад.
— Где?
— На Марсе. В Городе, на проспекте Скиапарелли, возле дома номер 17.
— Расскажите подробнее, — оживился Рабидель.
— В другой раз, — махнул рукой Филимен. — Вы не знаете, где Делион?
— У меня с ним встреча назначена.
— Пришлите его, пожалуйста, ко мне. А разговорить попугая — это мысль, достойная хроноскописта! — произнес Сванте на прощанье.
В ожидании Делиона сыщик присел к столу и принялся просматривать клочки бумаги, принесенные из кабинета Завары.
«Поработал впервые с будатором. Включил его наобум, без всякой градуировки — нетерпение одолело. В качестве рабочего вещества бросил в него собственную расческу. И увидел… Нет, чтобы описать это, требуются целые тома. Плюс спокойное состояние духа, до которого мне далеко. В другой раз… Не могу понять, что со мной. Мысли путаются, тело стало невесомым, как бы стеклянным. И такое ощущение, что мир, в котором я нахожусь, раскалывается. Видимо, все это от волнения и перевозбуждения».
«Видения, видения… Они возникают из небытия и снова пропадают. Реальность это — или те чудовища, которых порождает сон разума?» «Где граница между машиной и человеком? Между продуктом миллионолетней эволюции, который возник в результате бесчисленных проб и ошибок матери-природы, и произведением рук самого человека разумного? Много говорим об этом с Рабиделем. В последнее время все больше думаю о белковых созданиях. Растет их роль в жизни нашего общества, и шире — земной цивилизации. Уверен: необходимо наделить их правами, которые положены разумным существам.