Самоход. «Прощай, Родина!»
Шрифт:
Винтовки погрузили в грузовик, штрафников вернули в барак. После траншей здесь было тепло и безопасно, можно было выспаться на нарах. Бросать в бой оставшийся от батальона взвод было бесполезно и бессмысленно – сил мало, но почти каждый день с маршевыми ротами и просто группами прибывали осужденные. Батальон быстро пополнялся.
Первоначально новички пребывали в шоке – слишком быстр и разителен был переход от командира роты, полка, дивизиона или батареи к бесправному осужденному, а ныне – штрафнику, если откровенно – смертнику. И провинность многих была невелика.
Как только батальон пополнился до штатной численности, штрафников снова погрузили в грузовики. Фронт, как Молох, требовал новых жертв, и штрафники были самыми бесправными. Их посылали на самые опасные, порой неприступные позиции немцев, до того безуспешно атакованные обычной пехотой. У штрафника же путь один – только вперед. Залег под огнем или, хуже того, назад попятился – пулю от своих в затылок получишь.
На место приехали в сумерках. Комбат выстроил штрафников.
– Буду краток. В километре отсюда – село Сергеевка. Его штурмовали несколько дней, но безуспешно. Вам предстоит ночной бой. Раздать оружие!
Штрафники подходили к замыкающему колонну грузовику с оружием и патронами, получали винтовки.
Виктор держался рядом с капитаном Котельниковым. Командир опытный, у него есть чему поучиться. Кто такой Виктор? Наводчик пушки, окончивший краткосрочные курсы. А капитан – кадровый офицер, училище полноправное окончил, академию. Виктор чувствовал себя рядом с ним учеником и хотел стать похожим на него. Котельников замечал мелочи, на которые другие не обращали внимания, и умел делать выводы на основе этих мелочей – качество, нечасто встречающееся у людей.
Между собой штрафники решили, что в атаку пойдут молча, без стрельбы и криков «ура» – так больше шансов, что немцы их не сразу обнаружат в темноте и огонь откроют с опозданием. Тогда штрафники смогут подобраться к траншеям врага ближе и с меньшими потерями.
Отдали приказ, и штрафники побежали.
Немцы, как всегда, периодически пускали осветительные ракеты, но пока их мертвенный свет не дотягивал до штрафников. Однако когда атакующие пробежали половину нейтралки, немцы их обнаружили, и дежурные пулеметные расчеты открыли огонь. Появились первые убитые и раненые. Но штрафники упорно бежали вперед.
Виктор бежал рядом с капитаном.
– Давай правее! – закричал Котельников. Прямо перед ними бил немецкий пулемет – в темноте были хорошо видны вспышки его выстрелов.
Огонь с немецкой стороны усиливался. На ночь в траншеях оставались дежурные расчеты пулеметов и ракетчики.
С началом стрельбы из блиндажей прибежала пехота, и вот уже весь передний край немцев обозначил себя вспышками выстрелов.
Но был один участок траншеи, метров пятьдесят шириной, где вспышек выстрелов не было видно.
– Туда! – показал Виктор.
– Нельзя! Там какая-то
Но капитан ошибся. Некоторые штрафники тоже увидели этот участок и побежали туда. Когда дистанция сократилась до броска гранаты, из траншеи на атакующих сразу из нескольких точек рванулись струи огня. Огнеметчики!
Виктор уже видел огнеметный танк, но с применением ручных огнеметов столкнулся впервые. Огнеметная смесь попадала на одежду штрафников, на открытые участки тела и горела. Люди катались по снегу, пытаясь сбить пламя, но не могли. Кто сообразил, сбросили горящие шинели, ватники, шапки, оставшись на морозе раздетыми, а из траншеи с противным ревущим звуком рвались новые струи огня.
Уцелевшие штрафники в панике побежали назад.
Откуда-то из центра села стали бить минометы. Мины упали с перелетом. Потом еще залп – разрывы уже ближе.
Батарея прекратила стрельбу, боясь угодить по своим – русские были слишком близко к траншее.
Немногим из батальона удалось добежать, и сразу завязалась рукопашная.
Темно, и в этой темноте кололи штыками и били прикладами. Слышались крики на русском и немецком языках, стоны, раздавались выстрелы.
И немцы не выдержали. Те, кто уцелел, побежали к селу – избы-то были совсем рядом, в сотне метров.
Со стороны села Сергеевка, которое занимали немцы, не прозвучало ни одного выстрела – попробуй разбери в темноте, где свои, а где чужие.
Штрафники сразу стали обыскивать блиндажи и окопы. Кто искал оружие – автоматы, пулеметы, а кто – харчи и выпивку. Взводного при них не было: либо убит, либо залег на нейтралке, выжидая, чем закончится бой.
Капитан, видя это, закричал:
– Штрафники, ко мне!
Собрались человек десять-двенадцать.
– Надо брать село. Хотя бы небольшой участок захватим – три-четыре избы. Укрепятся немцы в селе – сложно будет выбить их оттуда, большой кровью умоемся.
Долго объяснять не надо было, все штрафники в прошлом – командиры и понимали, что ворваться в село на плечах отступающего противника, значит – облегчить выполнение поставленной задачи.
– Бежим!
Штрафники похватали у убитых немцев оружие – автоматы, пулемет нашелся один – и кинулись к селу.
Бежали молча.
Без потерь удалось добраться до первой избы, и штрафники рассыпались среди построек. Кто побежал к сараю, кто – к ближайшей избе. Если здесь немцы, надо очистить от них, иначе в спину ударят.
Прибежала еще одна группа штрафников, человек пять-шесть. Они кинулись к соседней усадьбе, однако оттуда открыли огонь.
Остро не хватало гранат. Закинули бы по гранате в окно – и можно штурмовать.
Один из штрафников кинулся назад, к траншее.
– Зря он, взводный пристрелит.
Но убежавший вскоре вернулся – из-за его пояса торчали ручки немецких гранат. Видимо, собрал у немцев или нашел в блиндаже.
Соседнюю усадьбу забросали гранатами.
Едва прозвучали взрывы, штрафники открыли автоматный огонь и ворвались в избу через сорванную взрывом дверь.