Самоход. «Прощай, Родина!»
Шрифт:
Федора Виктор в лицо уже знал, приходилось сталкиваться.
Он коротко провел инструктаж – сначала для заряжающего.
– Кулак покажу – заряжаешь бронебойным, вот они, в укладке. А ладонь с растопыренными пальцами – тогда осколочными. Они здесь находятся.
– Понял.
– Не попутай смотри. Ошибешься – времени исправить ошибку не будет.
И технику-водителю:
– Если сказал – короткая, останавливаешься. Как только выстрелю, сразу трогаешься. Если командую влево двадцать, значит поворачиваешь влево на двадцать градусов.
– В
Было такое у танкистов в экипажах на Т-34 с 76-миллиметровой пушкой. Мехвод сидит ниже командира, прямо у его ног. Толкнет его командир носком сапога по правому плечу – поворот вправо, по левому – влево, а обеими ногами – остановка.
Движения и толчки ногами – вынужденная необходимость. Не всегда ТПУ – танковое переговорное устройство работало, а зачастую танкошлемы к нему разъемами не подключали – на первых порах разъемы заедали. При попадании снаряда в танк и пожаре – это потери драгоценных секунд. В таких случаях надо срывать с себя шлем и выскакивать из машины. Не успел за двадцать секунд – сгорел живьем.
– Коли вы такие опытные и умные, вперед! А то распинаюсь я тут перед вами…
Самоходка тронулась. Виктор до половины высунулся из люка – подходящее место присматривал. По пути увидел, как артиллеристы разворачивают у перекрестка «сорокапятку». С появлением у немцев новых танков и модернизацией старых T-III и T-IV пушка оказалась малоэффективной, только по гусеницам бить или в борт танка, если повезет. Потому как ни один экипаж, будь он в здравом уме, свой борт противнику не подставит. Но, видимо, более мощных пушек у командования под рукой не нашлось.
Место для засады нашлось. С пригорка в село, через короткий бревенчатый мост, шла грунтовая дорога. Танки мимо моста не пройдут.
Под мостом ручей, но берега крутые – для танка преграда.
Они свернули вправо и заехали за саманный сарай с сорванной крышей. Самоходка ниже, чем Т-34, на базе которого она сделана, и сарай закрыл ее от дороги полностью.
Когда самоходка встала в засаду, Виктор выбрался из боевой машины и осмотрелся. Кроме основной позиции нужна была еще запасная, а лучше – две. После первых же выстрелов самоходку обнаружат, и если немцы успеют сообщить по рации их координаты, позицию накроет артиллерия. Поэтому два-три выстрела, и надо передвигаться на другое место.
Времени долго выбирать не было, и Виктор нашел укрытие за небольшой копной сена. Не совсем удачная позиция, из-за нее сектор обзора по правую сторону мал.
Он уже возвращался к самоходке, как услышал нарастающий звук мотора – так ревели только немецкие танковые двигатели. У немцев дизельных моторов на танках не было, и перепутать звук бензинового двигателя с дизельным невозможно.
Виктор забрался в самоходку и подключил разъем от танкошлема в ТПУ.
– Что по рации слышно?
– Немцы прорвались, наши вправо отходят; потери большие.
– Так и сказали, открытым текстом?
– Нет. Просто комбат самоходки вызывает, а они молчат.
Да, молчание – знак плохой. Или сгорела самоходка, или находится в низине, где радиосигнал плохо проходит.
– Ваня, давай бронебойный.
Ох, долго Иван заряжает, навыка нет. Но все-таки клацнул затвор, и Виктор припал к прицелу.
Черт, просмотрели они танк! T-III уже миновал мост, остановился и поворачивал башню.
Виктор подвел прицельную марку под башню, нажал спуск. Выстрел! У T-III и T-IV было такое место, где передние и нижние углы башни имели скосы. Если попасть туда, снаряд рикошетом уходил вниз, пробивая верхнюю броню корпуса. Броня же там тонкая, только от гранаты защита, да еще от пуль.
Попадание! Башню сорвало, и от мощного взрыва она отлетела на десяток метров. Видимо, снаряд угодил в боезапас. Так, эти по рации уже ничего и никому не передадут.
Плохо было, что дым от горящего танка заслонял собой мост.
Через несколько минут по бревенчатому настилу, изжеванному гусеницами танков и самоходок, проскочили несколько мотоциклов с колясками – это была немецкая разведка. Срезать бы их из пулемета, да где его взять? А для самоходки мотоциклы – слишком подвижная цель, да и жалко размениваться на мотоциклы. Виктор ждал цели бронированные, ударную силу вермахта, – без танков развивать наступление нельзя. Стоит их выбить, и наступление остановится, захлебнется.
Мотоциклисты самоходку не увидели, но первый их мотоцикл был подбит «сорокапяткой». Прозвучал резкий выстрел, и передовой мотоцикл из небольшой колонны подпрыгнул, перевернулся и вспыхнул. Другие тут же остановились, и пулеметчики открыли огонь по расчету пушки.
Артиллеристы успели сделать еще один удачный выстрел, попав в коляску следующего мотоцикла, и в итоге – еще двое уничтоженных гитлеровцев.
Но больше пушка не стреляла, были видны погибшие бойцы. Щит у «сорокапятки» очень маленький, прикроет только одного наводчика, да и то, если он согнется за прицелом. А пушка в открытую стоит на перекрестке, и – ни капонира, ни маскировки, артиллеристы не успели оборудовать позицию.
Мотоциклисты промчались дальше.
Стала слышна пулеметная и винтовочная стрельба. Немецкая разведка доложила своим, что путь свободен. Наверняка сочли, что сожженный танк – дело рук артиллеристов, иначе бы к мосту не направлялся еще один танк и полугусеничный транспортер, набитый пехотой.
Виктор решил сначала выстрелить по транспортеру: у него броня тонкая, противопульная, снаряд убьет всех. Танк – опасный противник, но выстрели Виктор по нему первому, и солдаты из транспортера сразу начнут выскакивать, побегут, как тараканы. Только действовать надо быстро.
– Ваня, давай осколочный. Как только выстрелю, заряжай бронебойным.
И сам проследил, как Иван загнал в казенник пушки осколочный снаряд и вытащил из боеукладки тупоголовый бронебойный. Если заряжающий сработает быстро, шанс уничтожить обе вражеские машины есть.