Самоход. «Прощай, Родина!»
Шрифт:
Виктор поймал в прицел наползающий бронетранспортер. Вот уже треугольник прицела наполз на покатый капот, затем на лоб корпуса. Виктор нажал на спуск. Выстрел!
Бронетранспортер прополз по инерции еще несколько метров и встал. Он не горел, не дымил, но из него никто не выпрыгивал.
В танке отреагировали быстро, заметили, видно, вспышку выстрела. Башня у T-III стала поворачиваться, и ствол пошел вниз, нащупывая цель.
– Ваня!
– Готово!
Виктор крутил маховики наводки. Медленно,
Виктор опередил немца и сам увидел, как его снаряд ударил в лоб корпуса.
– Ваня, еще один! – И показал кулак.
Иван зарядил еще бронебойный снаряд.
Танк не двигался, башня его не крутилась, он не стрелял. Но он и не горел.
Виктор решил для верности выстрелить по танку еще раз. Выстрел – уже не торопясь. Бронебойный тупоголовый снаряд весом в 16 килограммов на дистанции 500 метров пробивал по нормали 111 мм брони. На T-III такой толщины брони не было даже на лбу корпуса и башни.
От попадания снаряда башню сорвало с танка и отбросило в сторону. Теперь он не опасен, хотя огня по-прежнему не видно.
Пользуясь передышкой, Иван выбросил через люк стреляные гильзы. И так в рубке уже полно порохового дыма и копоти, от которых першит в горле и ощущается сладковатый привкус во рту. Правда, бывало и хуже, когда начинали слезиться и краснеть глаза.
Несколько минут не было заметно никакого движения.
Но все-таки экипаж танка сообщил о засаде – из-за пригорка показались сразу три танка. Два из них были T-III, и третья – «пантера», знакомые силуэты Виктор узнал сразу.
Танки не приближались, стояли на месте. Виктор догадался, что их командиры через приборы наблюдения старались разглядеть, где прячется пушка. Корпуса самоходки видно не было, и танкисты из подбитого танка решили, что по ним бьет пушка ЗИС-3, либо какое-то другое орудие. Вот танкисты и выискивали, где стоит хорошо замаскированное орудие русских.
Переезжать на запасную позицию было поздно, упустили момент, проветривая рубку. И теперь надо ждать, ничем себя не выдавая, неподвижную цель всегда труднее обнаружить. Так уж устроен глаз, что движение он обнаруживает раньше.
Немецкие танкисты обнаружили на перекрестке «сорокапятку», и возле нее – погибший расчет. А обнаружив, наверное, решили, что именно эта пушка и сожгла танк и бронетранспортер. Для верности выстрелили осколочным. Пушку перевернуло, и она легла набок, задрав в небо изодранные осколками колеса.
Танки двинулись вперед. Впереди шла «пантера», сзади – оба T-III. Башни у «троек» были развернуты в разные стороны – так можно быстрее обнаружить противника и выстрелить.
«Пантера» подошла к мосту и остановилась – танкисты опасались, не заминирован ли он.
Виктор уже руку на спуске держал и готов был выстрелить, как T-V двинулся вперед.
Виктор крутил маховиком, сопровождая «пантеру» в прицеле. Пора было стрелять, иначе не хватит горизонтальной наводки пушки, придется наводить корпусом, а значит – обнаружить себя.
«Пантера» ракурсом три четверти, это не очень удачно, но перед мостиком вообще была в лобовой проекции.
Виктор чуть-чуть приопустил прицел – треугольная марка легла на борт, немного выше гусеницы – и выстрелил. Попадание! Сквозное пробитие! Виктор сам увидел в прицел разодранный бок танка.
«Пантера» по инерции прошла еще десяток метров и встала. Из танка довольно шустро выбрались танкисты. «Опытные, – отметил про себя Виктор, – пожара боятся…»
Один из танкистов рукой прямо в сторону самоходки показывает, сволочь. Срезать бы его из пулемета!
– Ваня, бронебойный!
Только закрылся затвор за снарядом, как последовал сильный удар по рубке, и сразу посветлело. Вражеский снаряд угодил в угол рубки, вырвал кусок брони и улетел в сторону. Метко фашист стреляет! Немного бы ниже или левее – и каюк всем…
Виктор крутил маховик горизонтальной наводки. У него снаряд уже в казеннике, а немцу еще перезаряжаться надо. Но уже второй танк повернул башню, пушка пошла вверх… Нащупывает…
Виктор выстрелил.
Какую-то секунду ничего не происходило, но потом из люков и смотровых щелей танка вырвались мощные языки пламени. Никто из танка не выбрался.
– Ваня, снаряд! – снова крикнул Виктор, показав кулак.
Иван вбросил снаряд в казенник.
– Последний, больше бронебойных нет!
У Виктора мурашки по телу пробежали. Если он сейчас промажет – все, конец. Осколочным снарядом танковую броню не пробьешь, если только гусеницу повредишь.
Он не успел припасть к прицелу. Сильный удар по корпусу, и двигатель заглох. И маховики не вращаются, заклинило.
Виктор повернул голову в сторону Ивана, но тот, весь в крови, лежал на полу рубки.
– Федя, ты жив?
ТПУ не работает?
– Федор, отзовись! – уже закричал Виктор.
Тишина.
Он слез с сиденья, толкнул механика-водителя в плечо, и тот безвольно сполз вниз – вместо лица у него было кровавое месиво.
Надо было срочно покидать машину, пока она не загорелась.
Виктор открыл крышку люка, но по ней сразу ударили пули. Они рикошетировали и отлетали сердитыми шмелями.
Уцелевший танк вел огонь сразу из двух пулеметов – спаренного, который находился в башне, и курсового. Уничтожить экипаж хотели, а из экипажа один только Виктор в живых и остался.
Он спустился на пол рубки, открыл нижний, десантный люк, выбрался наружу и ползком двинулся к корме машины, а потом – за сарай.