Самолётиха
Шрифт:
В пятницу... Не угадали, не тринадцатого, а второго октября, когда я отсидев ночную смену в радиоцентре и хорошо отработав с двумя корреспондентами, причём первого вообще едва сумела услышать сквозь уже занятый кем-то диапазон, услышала и попросила уйти на запасную частоту, где эфир был чище, но вот слышимость сигнала стала хуже. Вообще, для людей далёких от проблем прохождения радиосигналов, сообщаю, что в разное время на одних и тех же частотах проходимость радиосигнала может меняться самым причудливым образом. В частности, в эфире часто можно услышать так называемые маркеры, когда на какой-то частоте передают установленный сигнал, что зная расположение передатчика позволяет прикинуть проводимость сигнала в этом и близких диапазонах частот. Тогда до таких излишеств ещё не дошли, да и уровень развития аппаратуры был ещё на совершенно другом уровне. Вот и получалось порой, что сигнал принять становилось почти цирковым номером, особенно если приходилось работать с мобильной, то есть слабой, радиостанцией. Но мне удалось вытащить из-за грани восприятия сеанс связи со сложным абонентом, так, что смену я сдавала довольная хорошо выполненной мной работой. И так как кроме обязательных
Накануне перед дежурством мне приснился замечательный сон. Вообще, как я поняла, Сосед мне достался довольно редкого типа, можно было бы его назвать тайным романтиком, такие в его время уже вымерли как мамонты. Не живут такие в условиях погони за наживой, они даже не белые вороны, они раздражающе неуместны и мешают всем, как ненормальный решивший прогуляться по Невскому в середине дня в костюме трёхметрового динозавра с пятиметровым волочащимся хвостом. Никто не будет восхищаться и радоваться за столь креативного человека, скорее будут толкать, пинать и ругаться. Вот и романтики как этот чудак в нелепом костюме в середине людской толчеи несущейся за лишним рублём.
Когда он ещё был молодым и зелёным как три рубля клиническим ординатором (это дословно его собственное определение, хотя, почему трёшка - зелёная не знаю, серая она какая-то с буроватым оттенком и пехотинцем, рубль с шахтёром песчаного оттенка, а пятёрка с лётчиком с небольшой синевой, вот три червонца с Лениным точно красного цвета.) поручили ему вести палату ?повышенной комфортности?, как это тогда называли, а был девяносто третий или четвёртый год, ну, правда кому из серьёзных врачей интересно возиться с каким-нибудь блатным знакомцем и разные консультации и обследования согласовывать. Действительно пациенты были капризные и утомительные в большинстве. Но как-то положили на обследование тогдашнего директора музея-заповедника "Царское Село" и с ним даже подружились, оказался удивительно интересный человек. Но обследование закончилось и его выписали, но перед этим он зачем-то попросил координаты для связи. Ну, дал он домашний телефон, уверенный, что это такая форма показать своё внимание, и что бумажку с телефоном выкинут едва выйдя на улицу. Но ситуация развернулась самым неожиданным образом, вы поймите, это ещё почти СССР и многих более поздних возможностей вроде слетать в Париж или Индию ещё нет у большинства, даже взять на прокат вечерние наряды было негде, это самый разгул кооперации, гласности и всеобщего офонарения от того, что можно сдуру наворотить.
В общем, через несколько дней домой позвонили и попросили разрешения подойти для согласования ряда вопросов от имени его пациента. Пришла милая дама, которая сначала поинтересовалась не будет ли он возражать, провести романтический вечер с женой, который ему хочет подарить его бывший пациент. Вот так! Романтический вечер и никак иначе, но заинтриговало не на шутку. И надо заметить, что жена у Соседа удивительная чистюля и брезглива до ужаса временами. В общем, не зря тётенька с ней решила побеседовать. Поехали они с ней как потом выяснилось в театр к костюмерам, и там долго выбирали ей наряд. Почему долго, а потому, что я и сама бы очень подумала одевать некоторые театральные костюмы. Это на экране все наряды такие красивые, на деле влезать в провонявший чьим-то потом, а может и не одного человека, костюм мне противно. Вот поэтому и искали ей платье долго, чтобы и красивое и не ношенное или хотя бы можно без риска его постирать и привести в порядок. Ведь многие театральные костюмы вообще нельзя стирать или в чистку сдавать, они этого не перенесут.
В оговорённый день вечером к ним домой подъехала "Волга" директора с личным водителем, которая повезла Соседа с женой в Пушкин. Дело происходило во второй половине мая, в это время темнеет уже поздно, у Екатерининского дворца их встретил директор и пригласил... Вот если бы он повёл куда-нибудь во дворец, я, ей Богу, бы в нём разочаровался, заметил Сосед. А он повёл мимо дворца, если хорошо знаете дворцово-парковый ансамбль, то обойдя дворец, вышли со стороны китайской деревни, а там наверху беседка, из которой открывается восхитительный вид на Александровский парк. В этой беседке накрыт маленький столик, из-за растущих чуть в стороне ёлок доносятся звуки живой музыки, кажется скрипка и виолончель, там же, как выяснилось позже, размещены
Не буду говорить, пустые банальности, но если у вечера может быть свой вкус, то у этого вечера был вкус какого-то удивительного уюта, нежности и трогательной, хрупкой до дрожи любви. И хоть я переживала этот вечер чувствами мужчины, то есть Соседа, но когда мне он снился, я была в том самом длинном струящемся бело-голубом платье "Жозефина" с высокой талией под грудью, кокетливым алым бантиком посредине глубокого округлого выреза и рукавчиками в виде небольших фонариков с узкими оборочками по краю. Ещё я прекрасно знала, что на мне только беленькие трусики, тонкие телесные чулочки с белым поясом и белые свадебные босоножки на тонком каблучке. Волосы собраны наверх, чтобы оставить открытой мою длинную шею, а в ушах покачиваются старинные серебряные серёжки с настоящим жемчугом от прабабушки жены Соседа.
Нас привезли в Пушкин, я знаю ещё меньше мужа, нас встретил очень милый пожилой мужчина и проводил до беседки, к которой я шла, немного проваливаясь каблуками в ещё не улежавшуюся хоть и укатанную дорожку. Пара мраморных ступенек и я уже на мраморном полу беседки, в которой очень удобно двоим, но скорее всего, тесно уже для троих. По бокам узкие скамеечки под проёмами между колонн, поддерживающих крышу, на них лежат свёрнутые в рулончики два толстых шерстяных пледа. Почему я была уверена, что будет шампанское? Наверно срабатывал какой-то книжный стереотип, но к холодным мясным закускам было подано изумительное чуть кисленькое и терпкое красное сухое вино. Я вообще к вину отношусь неприязненно и готова терпеть только шампанское за его шипучие пузырьки и настроение праздника. А с целью опьянеть лучше любого вина простая водка или хороший деревенский самогон, хоть я никогда не напивалась, просто повторяю авторитетных мужчин. Но тут смысл наверно не в том, что это вино и в нём есть алкоголь, смысл был в его сочетании с закуской, настроением, этим вечером и в сумасшедшей игре лучей низко висящего над парком солнца в живой рубиновой тайне внутри бокала.
Говорят, что труднее всего рядом с кем-то рядом правильно молчать, но в этот вечер влезать трескотнёй нелепых слов было бы кощунством. Я не привыкла к длинным платьям и первые пару раз едва не наступила себе на подол, который словно струи водопада сразу растекался вокруг моего тела и ног и его так нежно чуть трепал изредка налетающий лёгкий ветерок. Теперь я уже опытная и перед тем, как встать я подхватываю пальцами и чуть приподнимаю край платья, чтобы не наступать больше на него. И даже некоторая сырая зябкость от ещё не проснувшейся до конца природы, очень к месту, она остужает горячую кожу... Наверно на моём месте любая девочка бы стала фантазировать, как здесь гуляли фрейлины и придворные усатые гвардейцы, и сколько в этой беседке было сорвано умелых и не очень поцелуев... Только во мне нет никакого благоговения перед воспоминаниями о царском режиме, я знаю, что эти развлечения и роскошь выжаты с потом и кровью из миллионов замученных непосильным трудом и ежегодно не знающих, сумеют ли они пережить голодную весну и дотянуть до урожая и так из года в год. Красива со стороны придворная сверкающая мишура, но как-то не вызывает она умиления, когда вспоминаешь, что девять из десяти рекрутов только в армии впервые в жизни пробовали мясо... И я наслаждаюсь тем, что их теперь нет и эти дворцы и парки принадлежат трудовому народу. И у меня есть этот сказочный вечер, в первый и последний раз и такого больше не будет, поэтому я буквально пью каждое мгновение этого разлитого в воздухе чуда... И когда я всё-таки озябла, мне на плечи ложится колючий, но восхитительно тёплый уютный плед, в который можно завернуться и смотреть как гаснут последние всполохи вечерней зари, а небо словно краски в помывочном стакане неопытного художника приобретает новые оттенки, цвета перетекают из одного в другой и словно смешиваются и выцветают по мере угасания заката...
Никаких пошлостей, почти без слов, единичные касания, но сколько же было тогда разлито нежности и доверия между двумя... За весь вечер был только три поцелуя, первый раз руку, когда только подняли первый бокал за столом, второй раз в основание шеи сзади, когда я чуть озябла и меня укутывал пледом и третий раз в машине по пути домой... Но каждый из этих трёх поцелуев наверно стоил нескольких десятков вроде бы страстных засосов, ведь, чтобы выразить смысл каждого из них Толстой наверно бы написал по роману...
Только раз больно кольнуло в сердце, что как раз именно сейчас в Пушкинских дворцах хозяйничают фашисты и потом это потребуется восстанавливать многие и многие годы, как эту беседку почти пятьдесят лет. Мне Сосед показывал фотографии, во что превратили прекрасные дворцы и парки европейские цивилизаторы и даже трудно себе представить, как можно было воссоздать заново всю эту красоту...
Я проснулась наполненная восхитительным настроением этого чудесного вечера и ощущением какого-то новогоднего ожидания, как в детстве накануне праздника. И что с того, что я просто пришла в штаб и отсидела полное дежурство в эфире, а ничего не произошло? Такие ощущения-предвестники - это мимолётные улыбки Госпожи-Удачи и к ним нужно относиться очень уважительно и бережно! И ни в коем случае не позволять себе хамские закидоны вроде той Пушкинской старухи у разбитого корыта. Впрочем, мне всегда казалось, что Пушкин просто пожалел психику читателей, на самом деле рассерженная волшебница скорее всего распылила старую дуру на атомы, вполне возможно, что с частью окружающего ландшафта. Я бы на месте рыбки так и сделала, благодарность - благодарностью, но борзеть то не стоит... Вот поэтому я ни на секунду не позволила себе даже толики недовольства, что ещё ничего не случилось, значит ещё не время, а у меня просто очень чуткий нос, или какой орган за предчувствия в организме отвечает?...