Самородок в чулке
Шрифт:
– А как же, Зоя Афанасьевна Мишина. Ее, считай… – Алик замолчал на мгновение. – Так вы Афанасий Петрович, отец Зои Афанасьевны? Моей жене очень нравится ее магазин на Петровке.
– Понятно, но вот семейной жизни у нее не получилось. Забеременела рано от парня, который в Чечне погиб. Родила дочь… Но сейчас у нее есть мужик… постоянный. Но он мент – Зубов.
– Опачки! – усмехнулся Алик. – Скорохват! Зуб – это очень серьезный товарищ. Его и подкупить, и два раза убрать пытались, но не удалось. А кличку ему уголовники дали! – засмеялся
– Погодь, – удивился Мишин, – так ты его знаешь?
– Встречались. Нормальный он мужик, хоть и милиционер.
– А ты где работаешь?
– Здравствуйте вам! В настоящее время я работу здесь выполняю.
– Тьфу ты, едрена корень! – фыркнул Мишин. – Я хотел спросить – кем был?
– Да это значения уже не имеет… – Судин вздохнул.
– Погодь, у тебя пистолет законом позволенный имеется. Значит, не судим. И доверяет тебе государство. Но видно, что ты вояка хороший. Воевал, наверное, не раз?
– Давайте-ка оставим эту тему. Надо связаться с Якутском и сказать, чтобы прислали людей, у которых должно быть разрешенное оружие. Сюда наверняка не раз и не два милиция будет наскакивать, чтоб золото налево не уходило и чтоб посторонних не было.
– Я вот рассказ этого капитана помню. Силком людей согнали и заставили золото мыть. Во как, едрена корень! И ходят где-то эти бандюки с оружием. Как же их упустили-то?
– Они ушли раньше, чем милиция на место прибыла, а в тайге, сами знаете, сроду не найдут.
– Верно.
Фролов, потряхивая, поворачивал лоток из стороны в сторону. Кашица из воды, грунта и мелких камней плескалась в углублении в центре лотка. Он, слегка наклонив лоток, слил немного жижи на резиновый коврик. И снова стал, потряхивая, водить лоток из стороны в сторону. Потом опустил его в ручей и осторожно выгреб камни скребком.
– Так, орелики с куриными мозгами, – зло обратился Судин к парням, – какого черта вы все сели в одну линию? А если бы это были не менты, а бандиты? Перещелкали бы вас, как куропаток. Тебе было сказано вести наблюдение с камней сопки, а ты должен был быть на том берегу ручья и занять позицию, чтобы видеть реку, а ты торчал на самой высокой точке в старом лагере. Я, конечно, тоже расчувствовался, идиот… Ладно, быстро по местам! И запомните: в бой сразу не ввязываться. Если поймем, что бандиты, тогда будем бить. Как только кто-то заметит малейшее движение, сообщать. Вперед!
Парни побежали каждый в свою сторону.
«Значит, шестеро вполне могут здесь появиться, – подумал он. – Им сейчас нужны еда, одежда и золото. Ясно, что взять это там у себя они не успели, да и с грузом далеко не уйдешь. Значит, будут бить диких старателей и нас. Дело хуже, чем я предполагал. Ну ладно, все будет нормально. А тебя, Фролов, здорово кинули! – Он посмотрев на Ивана. – Об усыновлении речи не было. Вот, значит, чья жена там была. Она действительно стерва, прав Мишин. Впрочем, это не мое дело, но все-таки неприятно…»
– Есть! –
– Я завсегда, как пионер, готов! А ты повнимательнее, Алик, – попросил он Судина. – Что-то у меня снова чувство тревожное.
– Понятно, – кивнул Судин, который только что заметил на середине сопки слева блеск отражения.
«В трубу подзорную рассматривают или в снайперский прицел? – думал он. – Главное, не показать, что мы их увидели. Парней они не заметили на середине сопки и засекли нас. Нет парней они не видели…»
– Серб, – сказал он в микрофон на уголке воротника куртки, – на сопке слева от твоей кто-то с подзорной трубой или снайперской винтовкой. Посмотри, но аккуратно, не нарывайся, понял?
– Так точно, – послышался ответ.
– Все всё поняли? – спросил Алик.
– Да, – отозвался голос Блондина.
– Конечно, – ответил парень из старого лагеря. – У меня чисто.
– У меня тоже, – сказал блондин.
– На склоне вижу двоих, – сообщил Алику Серб. – Вооружены «калашниковыми». Один с винтовкой смотрит на вас. Разрешите…
– Вряд ли он там один, – пробормотал Судин.
– Я туда, – сообщил Серб.
– Их там много, – предупредил Судин.
– Управлюсь.
– Убедись, что не менты.
– Понял.
Судин посмотрел на подходивших к развалинам старого лагеря Мишина и Фролова.
«А у Мишина звериное чутье», – усмехнулся он.
– Трое, – сообщил молодой длинноволосый парень с винтовкой со снайперским прицелом. – Двое пошли к старому лагерю. Надо их делать. – Он взглянул на седобородого атлета.
– Ночью, – ответил тот. – Может, кто-то ушел, следов больше, чем от троих.
– Так они тут недавно, – проговорил коренастый мужчина с АКС. – Высадились и помогли таскать. Там поляна под вертолетную площадку.
– Дождемся ночи, – решил атлет.
– Муса, – сказал коренастый, – ночью идти надо. И надо брать заложников, иначе нас просто перестреляют. Виноват Ахмед, – посмотрел он на плотного мужчину со шрамом на щеке. – Зачем он начал расстреливать…
– Я убил гяуров, которые были у нас в Ичкерии! – злобно проговорил тот. – Вполне возможно, что именно они убили мою семью.
– Сейчас мы в России, – вздохнул коренастый, – в якутской тайге. Нас запросто могут убить. Поэтому надо выходить к железной дороге и на товарных поездах добираться до Саратова. Там есть люди, которые переправят нас в Афганистан, а оттуда в Ирак.
– Надо брать заложников! – категорически заявил Ахмед.
– Они будут обузой, – возразил коренастый.
– Послушай, Ахмед, – сказал Муса, – и ты, Сулейман, – кивнул он коренастому, – нам нужны продукты – консервы, чтобы не разжигать костры. Нас разыскивают. Слава Аллаху, мы сумели уйти.