Самородок
Шрифт:
Бомбардир встал.
— Пошли, Макс, я хочу перекинуться в карты.
Макс поднялся.
— Лучше бы ты пил воду, Баб.
Сэм залился краской.
Рой неприязненно взглянул на спортивного журналиста.
— А ты, мальчуган, водился бы с тем, кто играет всухую, — хохотнул Макс.
Рой молча сел на стул Бомбардира, а Сэм опустился на свой и задумался.
— Так во что будем играть? — услышали они, как спрашивал Мерси, тасуя карты, у двоих пассажиров, расположившихся за карточным столом.
Бомбардир, казавшийся Сэму жирным куском мяса, завернутым в габардин, сказал:
— Черви.
Он вперил в Хэрриет взгляд и не отводил его, пока она не подняла глаз от журнала и неуверенно улыбнулась.
Бомбардир
«Проклятый миллионер», — подумал Сэм.
«А и черт с ней», — подумал Рой.
— Играем рами [13] , — сказал Макс, и хотя Сэма никто не окликнул, он быстро огляделся.
13
Рами (или канаста) — карточная игра.
К концу дня Бомбардир, без умолку распространявшийся о своих подвигах на игровом поле, держался с Харриет совсем по-приятельски и очень скоро положил свои толстые пальцы на спинку ее кресла. Из-за этого Рой ушел из салон-вагона и сидел в спальном, глядя в окно через проход, где, сидя, спал Эдди. Вот это да, какой огромный лес! Он думал, что лес кончился вчера, но ничего подобного. Рой смотрел в окно, и деревья проплывали сплошной стеной, так же как горы и облака. Ему было не по себе, потому что он утратил ощущение места. Вчера точно знал, какое место покинул, а сегодня оно растворилось в пространстве, пределов которого Рой не постигал, и ему казалось, что он никогда больше не увидит его.
Лес все продолжался, взбираясь по холмам и спускаясь вниз. Когда поезд подбирался ближе к нему, деревья немного расступались, и Рой видел в глубине тот мир, с которым был по-настоящему близок во время своих скитаний. Этот зеленый мир, пронизанный таинственным светом и непостижимыми криками птиц, был погружен в глубокую тишину. Благодаря этой тишине уединение казалось таким полным, что Рой мог быть самим собой и предаваться честолюбивым мыслям. Потом он подумал о том, что происходило здесь и сейчас, снова и снова спрашивая себя, почему и ради чего их занесло в такую даль. Действительно ли Сэм знает, что делает? Иногда Роя терзали сомнения, и ему хотелось вернуться домой, где он по крайней мере представлял себе, что будет завтра. Вспомнив о белой розе в кармане брюк, он решил избавиться от нее. Но тут сосны скрылись за синими холмами, Рой увидел вдали золотистую гору со снежной вершиной, а на равнине, в нескольких милях от нее, — маленький городок, освещенный заходящим солнцем. Длинный состав медленно сбавил ход и остановился.
Эдди проснулся, приподнялся и стал смотреть в окно.
— Ох, беда, мы здесь никогда не останавливались.
Еще раз поглядев в окно, он спросил Роя:
— Что ты там видишь?
Примерно в сотне ярдов впереди, у перекрестка двух грунтовых дорог, вдали от города, был припаркован старенький «форд» модели «Т». Из него вылезал толстый пожилой человек в широкополой шляпе, ковбойских сапогах и с докторским саквояжем в руке. Кондуктору, нетерпеливо размахивавшему красным фонарем, он показывал желтый листок телеграммы. С минуту они препирались, потом кондуктор, открыв крышку карманных часов, знаком подозвал доктора, и оба вошли в вагон. Когда они проходили мимо Эдди, лицо кондуктора выражало недовольство, доктора — невозмутимость. Перед тем как скрыться за дверью, кондуктор сказал Эдди:
— Полчаса.
— Полчаса, — пропел Эдди, вытащил скамейку и поставил у ступенек вагона, чтобы тот, кому захочется размять ноги, мог бы спуститься на землю.
Из поезда вышли двенадцать пассажиров, в том числе Харриет Бёрд, не расстававшаяся со своей бесценной шляпной коробкой, Бомбардир и Макс Мерси. Все они держались вместе. Рой отыскал свой
— Черт побери, глянь-ка! — Сэм показал туда, где ярдах в пятистах от них стоял паровоз. Там, расположившись на окраине города, вовсю гуляла ярмарка. Там были аттракционы, выставка уродцев и гигантское колесо обозрения, похожее на гигантские часы. Хотя до заката оставалось еще много времени, ярмарка сверкала гирляндами мигающих лампочек, ветерок трепал полотнища флагов, и вовсю звучала пронзительная музыка каллиопы.
— Пошли, — сказал Рой, и они двинулись за теми, кто направился к палаткам.
Когда они дошли до ярмарки и немного побродили по ней, Сэм остановился и выпил кокосового молока, незаметно подлив в него из новой бутылки. Рой тем временем обнаружил место, где можно было за дайм бросить три бейсбольных мяча в три деревянные мишени в виде молочных бутылок. Они стояли пирамидками, одна над двумя, на маленьких платформах, приподнятых над землей и расположенных в двадцати футах от стойки. Он разменял монету в пятьдесят центов, которую Сэм сунул ему, когда они выходили из поезда, и миленькая девица в желтом, полноватая, но с приветливым лицом и приятными манерами, обслуживавшая аттракцион вместе с тщедушным папашей, вручила ему три мяча. Бросив один из них, Рой без труда сбил пирамидку и выиграл куклу — голыша с большой головой. Ему понравилось, он положил на стойку еще один дайм и снова одним ударом отправил пирамидку на землю, получив на этот раз будильник. За три других дайма он выиграл новенький бейсбольный мячик в коробке, стиральную доску и детский ночной горшок, который поменял на шестидюймовую губную гармонику. Несколько мальчишек подошли поглазеть, и Сэм, оказавшийся рядом, милостивым жестом разменял для Роя на даймы еще полдоллара. Рой выиграл отличный кожаный футляр для сигар для Сэма, флажок с надписью «Боже, храни Америку», электрический фонарик, банку кофе и двухфунтовую коробку конфет. К восторгу ребятишек, Сэм, немного поколебавшись, подкинул Рою еще полдоллара, но на этот раз тщедушный человечек за стойкой подтолкнул дочь локтем, и она спросила, не согласится ли он принять по поцелую за каждую из трех разбитых пирамид.
Рой посмотрел на ее груди, и она покраснела. Он тоже смутился.
— А ты чего скажешь, Сэм? Это же твои полдоллара.
Сэм низко поклонился девушке.
— Мэм, — сказал он, — теперь вы видите, какими дурачками бывают молодые люди.
Девушка рассмеялась. И Рой начал бросать мяч за поцелуи, каждый раз разнося пирамиды вдребезги с одного или двух бросков, а девушка вслух считала, сколько поцелуев должна ему.
Проходившие мимо пассажиры с поезда остановились посмотреть, когда узнали от веселившихся ребятишек, за что Рой бросает мяч.
Девушка, делая вид, будто ей это совершенно безразлично, выдала третий и четвертый поцелуи. В тот момент, когда Рой поглаживал мяч пальцами, чтобы бросить его за пятый поцелуй, к ним подошел Бомбардир. На плече он держал луисвилльскую биту, которую выиграл на тренировочной площадке для бейсбола. Раскрасневшаяся Харриет держала куклу-голыша, а Макс Мерси нес коробку сигар. Бомбардир был без солнцезащитных очков и страшно гордился своими выступлениями и полученными призами.
Рой уже занес руку для броска за пятый поцелуй и полной победы, когда Бомбардир громко крикнул ему:
— Бросай сюда, любитель, и я зашвырну его на луну.
Рой бросил за пятый поцелуй и промахнулся. Промахнулся он, бросив второй и третий мячи. Толпа разочарованно загудела.
— Только четыре, — сказала девушка в желтом, явно огорченная тем, что не получит пятый поцелуй.
Разозлившись, Сэм хрипло сказал:
— У меня есть десять долларов. Он может выбить вас тремя бросками, Бомбардир.
Бомбардир смерил Сэма презрительным взглядом.
— Что скажешь, Макс? — спросил он.