Самостоятельный ребенок, или воспитание души

Кравцова Марина Валерьевна

– А вот это Божия Матерь. Ее зовут Мария, ты знаешь? А хочешь Ее поцеловать?»

Тут вроде бы, и говорить не о чем. Но на самом деле есть о чем. Ребенок священный предмет – изображение самой Богоматери – поместил в свой маленький мирок. Кто-то из чересчур уж строгих взрослых, быть может, даже и нахмурится. В ребенке надо с ранних лет воспитывать благоговейное отношение к святыне, медальон с иконкой должен лежать с иконами, в красном уголке, а не среди винтиков и шурупчиков. Это, конечно, крайность, скорее всего, взрослые просто не обратят внимания. А мне, например, подобное отношение к священному образку представляется чудесным. Что такое мир детских «сокровищ»,

старательно собираемых, запрятанных по тайникам, бережно хранимых? Пусть каждый вспомнит себя в детстве. В детстве ведь все имеет совсем иную ценность. Ни один ребенок не обрадуется, если на день рождения ему подарят что-то дорогое, практичное, но скучное. Но будет в восторге от любого подарка, который можно включить в мир ребячьих игр – в мир детского преображения окружающей действительности. В мир, где золотую монету можно спокойно обменять на красивую пуговицу, считая обмен равным, где демонстрация зарытого в песок «секретика» являет собой подтверждение истинного дружеского доверия. И если в этом мирке находится место для Господа, это говорит о том, что вера, своя, от сердца, не внушенная родителями едва ли не насильно, действительно живет в юной душе, вера горячая и живая.

Для верующего ребенка Бог близко, Он рядом, Его не надо долго звать. Мы Его не видим? Так и что же? Ребенку для того, чтобы знать и чувствовать – не обязательно видеть. Господь присутствует в жизни просто и естественно, и когда, например, взрослые делятся друг с другом мнениями, за кого следует голосовать на ближайших выборах, двухлетний малыш спокойно отвечает: «А я голосую за Боженьку» – и одной этой фразой вводит взрослых в свой мир, где все иначе оценивается, где все видится по-другому.

Еще одна реакция на происходящие в обществе события. «Недавний “Норд-Ост”.

Шестилетний племянник ходит по квартире (как всегда, на носочках) и ругается:

– Не люблю телолистов!.. Не люблю телолистов!.. Я – антителолист!..

Его спрашивают, чтобы сбить с “заезженной пластинки”:

– А кого ты любишь?

Никита, подняв указательный палец вверх:

– Я Бога люблю!» (Р. Б. Иоанн).

И это на самом деле любовь. И ответ Свыше на нее – на любовь создания и впрямь иного, чем взрослые, – тоже дается иной, не тот, который могли бы получить мы, ведь нередко главная наша проблема – теплохладность…

«Сон Антошки.

“Я был в подъезде на лестнице. Сначала я спустился в самый низ, потом стал подниматься и никак не знал, где наша квартира. Я ходил уже два дня и очень хотел есть. А потом я вдруг встретил батюшку. Нет, я его не знаю. Он был одет, как в церкви, очень красиво, во все такое сияющее и белое. Он мне сказал: «Разве ты не знаешь, что сначала нужно всегда помолиться Богу и попросить у него помощи?» Потом он дал мне хлеб, и я поел. Потом мы с ним вместе помолились, он взял меня за руку и отвел домой. Я сказал, что наша кнопка звонка нижняя, он позвонил, и нам открыли. И я так радовался!”

Святому святое снится…

– Сын, как ты думаешь, зачем Бог тебе показал этот сон? Давай подумаем. Во-первых, когда тебе трудно, всегда надо молиться и просить у Бога помощи. А когда вы с батюшкой молились, ты молился искренне или как сегодня скороговоркой, глотая слова?

– Нееет!

– Значит, Бог тебе показал, какой искренней должна быть твоя молитва, чтобы Господь услышал. Так?

– Да!

– Ну и третье, запомни, помощь приходит, когда ты – член Церкви, когда ты часто причащаешься, когда батюшка тебя благословляет.

Смотрит удивленно – разве можно жить иначе?» (Люся).

Яркий пример, хотя, естественно, он не свидетельствует о том, что все дети поголовно воспринимают Бога именно так, как этот четырехлетний (на момент рассказа) мальчик Антоша. В крайних же случаях происходит то, что сами родители угашают живую искру веры в детской душе, подходя к религиозному воспитанию сухо и формально. Но все-таки даже угасание детской веры или же вообще отсутствие каких-либо признаков ее живого горения в душе ребенка не отменяют того, что возможность принять в себя духовный мир – просто и естественно, горячо и без условий – детям присуща всегда, присуща изначально.

Журналист Наталья Грищенко в статье «Не препятствуйте детям приходить ко мне…» (Вечерний Оренбург, выпуск № 3 от 17 января 2002) рассказывает о том, как ребят-правонарушители, «трудные дети», состоящие на учете, были приглашены в один из московских храмов. Автор-очевидец тепло описывает посещение храма детишками, которые всегда были более чем далеки от Церкви: как завороженно разглядывали они иконы, подсвечники и позолоту Царских врат, нарядные рождественские елки… А один мальчишка спросил: «Тетенька, а где здесь Христос?» Дети зачарованно слушали священника, неумело крестились перед образами.

Еще в этой же статье рассказывается о том, как подростка, прозванного участковым инспектором «Горе мое», привели в церковь, разрешили позвонить в колокол… Мальчик остался очень доволен, он стал каждый день посещать храм, где начал проводить все свое свободное время. Поведение его исправилось, и в конце концов этот подросток стал иконописцем, как и мечтал.

Так стоит ли бояться привести ребенка в храм? Даже если сами родители неверующие, почему бы не разрешить ребенку проявить себя в своей естественной религиозности, почему бы не позволить юной вере расправить крылья? Вам не нужен Бог? Но детям Он нужен!

Могу описать случай из собственного опыта, когда мне нежданно-негаданно довелось выступить в роли проповедника перед довольно «тяжелым» пятым классом. Это было в постсоветской школе, где я, сама едва окончив школу, работала лаборанткой. Накануне Пасхи пожилая учительница попросила меня рассказать детям о сути праздника – сама она это сделать не могла, так как была неверующая и просто не имела достаточных знаний по теме. В то время мне, в общем-то, почти еще тоже ребенку, роль оратора была непривычна, «урок» я провела не очень ровно, говорила негромко, но чем дольше времени проходило, тем сильнее возрастало мое удивление. В этой школе я подрабатывала еще уроками рисования и прекрасно знала этот невыносимо-неугомонный пятый класс, с которым сладить было очень трудно. Но все, даже самые хулиганистые, сидели, словно набрав в рот воды, и слушали меня. Поскольку, повторюсь, моей личной заслуги в этом не было, я объяснила это интересом к самой теме. И не ошиблась. Уже прозвенел звонок на перемену, а дети все еще слушали мой рассказ о страданиях и воскресении Христа, а потом, по окончании, окружили меня и стали задавать вопросы – да, да, о Боге! И суть всех сводилась к одному: какой Бог?

Скорее всего, взрослые люди, которые сами не задаются подобным вопросом, просто не могут представить себе, что он вполне может интересовать детей. А он их очень интересует! Так что пора, давным-давно пора забыть клевету о том, «что христианство – вера слабаков», что оно призывает «смириться со злом», что оно «противоречит науке и искусству». Все это совсем не так. И именно в ребенке вера пробуждает все самое детское, самое яркое – живость, ясность восприятия, творческий взгляд на мир, хорошее любопытство, желание украсить, преобразить…