Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник)
Шрифт:
Оставив посыльного, который покраснел от удовольствия, очевидно восприняв эти слова за комплимент, инспектор пересек пространство, отделявшее его от бара, и приблизился к сидевшим за столом джентльменам.
Между братьями наблюдалось большое родственное сходство. Один и тот же тонко очерченный нос, одинаковые дугообразные брови над светло-серыми глазами, такой же закругленный подбородок. Но если глаза у лорда Бернарда были ясными и живыми, то у лорда Генри – тусклыми и водянистыми. Его приподнятые брови словно выражали капризное удивление от увиденного вокруг, в отличие от смешливой любознательности в настороженном взгляде его брата. Лорд Генри, старше всего на несколько лет, уже начал лысеть, а его лицо стало обвисать до наступления среднего возраста. В то же время лорд Бернард с густыми каштановыми волосами и светлой кожей мог бы с успехом рекламировать любой патентованный медицинский препарат.
Когда Маллет подошел к ним, лорд Генри ставил на стол пустой стакан с меланхолическим видом человека, осознавшего, что содержимое принесло ему мало пользы. Лорд Бернард разглядывал коктейль в руках и, словно обращаясь к нему, а не к брату, говорил негромким успокаивающим голосом. Они подняли глаза, когда подошел инспектор.
– Лорд Генри Гавестон? – спросил Маллет.
Лорд Генри, по обыкновению, повернулся к брату за помощью. Тот окинул Маллета быстрым оценивающим взглядом.
– Вы детектив, как я понимаю, – произнес он.
Маллет кивнул. Лорд Бернард сразу встал, положил руку на плечо старшего брата и сказал:
– Пожалуй, старина, еще одно виски с содовой тебе сейчас не повредит.
Лорд Генри ничего не ответил, отпустил стакан, который все еще сжимал в руке, и его брат направился к стойке.
Маллет был приятно удивлен, что его хоть на несколько мгновений оставили наедине с тем, кто ему нужен. Из опыта он знал, как важна первая реакция подозреваемого, когда ему предъявляют изобличающую улику, и решил не терять времени. Без всяких предисловий он вытащил из кармана письмо банку, развернул его и протянул через стол.
– Я хочу задать вам несколько вопросов об этом, – сообщил он.
Лорд Генри, у которого заметно дрожали руки, взглянул на документ. Потом пошарил по карманам, достал старомодное пенсне, с трудом нацепил его на нос и медленно прочитал письмо, шевеля губами. И наконец с явно неподдельным недоумением проговорил:
– Но я не понимаю. Что все это значит?
– Именно это я приехал спросить у вас, – ответил Маллет с некоторым раздражением. Краем глаза он увидел приближавшегося лорда Бернарда с полным до краев стаканом в руке. – Это ваша подпись или нет?
– Конечно, моя, – рассеянно ответил лорд Генри. – Не может быть никакого сомнения. И наш бланк также. Но кто такой мистер Колин Джеймс? Никогда в жизни не слышал об этом человеке.
– Колин Джеймс, – многозначительно сказал Маллет, – подозревается в убийстве Лайонела Баллантайна.
– Твое виски, Гарри, – произнес лорд Бернард, ставя стакан на стол и опускаясь в кресло. – Убийство Баллантайна, да? Грязное дело. Ты ведь ничего не знаешь об этом, старина, правда? – Он повернулся к Маллету. – Признаться, я думал, вы приехали к Гарри в связи с этой историей с «Лондон энд империал эстейтс компани».
– Я веду расследование смерти Лайонела Баллантайна, – спокойно пояснил инспектор, – и приехал сюда, чтобы спросить лорда Генри, как получилось, что он подписал письмо, рекомендующее Колина Джеймса…
– Джеймса? – не сразу сообразил лорд Бернард. – Ах да, конечно! Того человека, в доме которого Баллантайн был убит! Ты, должно быть, читал об этом расследовании в газетах, не так ли, Гарри?
Лорд Генри покачал головой.
– В последнее время у меня не хватает духу читать газеты, – грустно проговорил он.
Лорд Бернард взял письмо и быстро пробежал его глазами.
– Посмотри, – сказал он, – ты наверняка должен хоть что-то помнить об этом.
– Говорю тебе, ничего, – повторил лорд Генри. – Ничего. Я подписал много всяких документов. – Он в отчаянии замолчал.
– Но дата, – продолжал настаивать лорд Бернард, – Тринадцатое октября. Что ты делал в тот день?
Лорд Генри на какой-то момент тупо уставился перед собой. Маллет промолчал. Поскольку вопреки его ожиданиям лорд Бернард, очевидно, был склонен помогать, а не мешать, он с удовольствием позволил ему перехватить инициативу. Кроме того, казалось более вероятным, что лорд Генри скорее откликнется на методы брата, чем на расспросы незнакомого человека. Поэтому он ждал, пока коллега покойного Баллантайна блуждал в потемках своей памяти.
– Выпей, – предложил лорд Бернард.
Лорд Генри послушно сделал затяжной глоток из стоявшего перед ним стакана. Его серые щеки немного порозовели, а в глазах появился почти осмысленный взгляд.
– Возможно, я сделал какую-нибудь запись в своем ежедневнике, – произнес он наконец с видом человека, совершившего великое открытие.
Он достал из кармана небольшой календарь и перелистал его.
– Тринадцатое? Нет, ничего нет, – сказал он. – Ой, извините. Я смотрел за сентябрь. Так, октябрь… Ну, вот. Да, есть. Было заседание совета директоров.
– Заседание совета директоров? – переспросил Маллет. – Директоров «Лондон энд империал эстейтс компани»?
– Да, так здесь написано.
– Вы подписали это письмо на заседании?
– Возможно.
– Но почему? Кто просил вас?
– В том-то и дело. Вряд ли кто-нибудь меня просил. Передо мной лежала кипа бумаг – чеки, письма и так далее, и я просто ставил свою подпись.
– Не читая то, что подписывали?
– Вы знаете, не было времени, – отозвался лорд Генри. – Баллантайн всегда старался поскорее закончить дело. Кроме того, я ничего не понял бы в них, если бы даже прочел. Поэтому мы просто подписывали – другие директора и я сам. Не вникая в суть дела, знаете ли.
– Как светская красавица подписывается под рекламой мыла, – буркнул лорд Бернард.
– Помолчи, – сказал несчастный брат. – Сейчас легко говорить об этом, но тогда это казалось в порядке вещей. – Он повернулся к Маллету. – Ну, вот так. Я знаю об этом Джеймсе не больше, чем о марсианине.
Но Маллет еще не закончил:
– Скажите, какой была обычная процедура на ваших заседаниях? Вы говорите, что подписали лежавшее перед вами письмо. Как оно к вам попало?
– Документацией обычно занимался секретарь Дюпен, – ответил лорд Генри. – Как правило, это происходило так: мы все входили в зал заседаний и садились за длинный стол, Баллантайн занимал место во главе его с пачкой бумаг, и Дюпен усаживался рядом еще с одной пачкой. Ну, нам раздавали протокол предыдущего заседания – вы знаете, как это делается, – и принимались резолюции. Баллантайн что-нибудь предлагал, Хартиган, как всегда, поддерживал его, мы все говорили «да». Как мне помнится, никакие обсуждения не проводились. Дюпен все записывал в блокнот. Затем Баллантайн и Дюпен обычно негромко совещались между собой во главе стола, а все остальные устраивали короткий перерыв – курили, разговаривали, потом раздавались бумаги и документы для подписания. Дюпен обычно клал с полдюжины документов перед каждым из нас в зависимости от того, что требовалось сделать, и мы ставили свои подписи. Затем на стол водружали коробку с сигарами, каждый из нас брал по одной – и это все. Закурив, мы начинали расходиться, а те двое оставались, чтобы привести дела в порядок. Имейте в виду, – добавил он, – не гарантирую, что точно так происходило в тот конкретный день, но так было всегда, поэтому думаю, что и тогда тоже.