Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»
Шрифт:
Виталий Шаповалов свидетельствует: «К деньгам относился как к бумажкам. Не было их, были. Я спросил однажды:
– Володя, а сколько тебе, между нами говоря, платят за концерт? Мы тоже где-то работаем, тоже что-то получаем, но интересно, сколько платят Высоцкому?
Он говорит:
– А я никогда не заглядываю в конверт. Мне могут дать очень много и очень мало – я ни на то, ни на другое не реагирую. Не радуюсь и не печалюсь. Сколько мне дали – столько я взял. У кого больше, тот больше дает. В конверт я смотрю только тогда, когда мне нужно платить.
Как-то мы были вместе в доме у нашего
В тот раз немного посидели, Володя Высоцкий лег отдыхать – вечер у него был свободен, а я вернулся в театр, отработал свое, потом говорю Ване Бортнику:
– Пойдем, посмотрим, как там Володя себя чувствует.
Приходим.
– Володь, – спрашиваю, – у тебя есть деньги? Мы с Иваном хотим в «Каму» зайти.
Он вытаскивает из джинсов рулон четвертных:
– Возьмите, сколько надо, остальное отдайте – мне это сегодня понадобится.
Это и есть его отношение к деньгам: «Возьмите, только не все забирайте».
Отстегнули мы с Иваном один четвертак – пошли, посидели в «Каме». Возвращаемся, а его уже нет. Хозяина спросили:
– Где он?
– Встал, – отвечает, – сказал: «Ну, спасибо за гостеприимство! Я пошел».
Мы подумали и решили, что он отправился домой. А на следующее утро Любимов спрашивает:
– Где Высоцкий? – Не помню сейчас, какая была репетиция.
Мы с Иваном переглянулись. Тут ассистентка входит:
– Юрий Петрович, Высоцкий – он сейчас из Магадана звонил.
Значит, ночью умчался. И четвертные нужны были для того, чтобы там не на деньги друзей угощаться, а их угощать.
Не любил он зависеть от этого: быть без денег и на чьи-то деньги гулять.
Я однажды спросил:
– А как же ты улетаешь, если мест нет?
– Скажу тебе честно: не люблю спекулировать своей фамилией – нехорошо это, противно. Но это единственный момент, когда я грешу – потому что как же еще улететь, если надо обязательно улететь!»
Высоцкий в последние дни своей жизни отдал шесть тысяч рублей, заработанные за концерты в Калиниградской области. С одной из этих девушек, Ириной Ш., чьи рассказы Высоцкий использовал для «Романа о девочках», встретился Валерий Перевозчиков.
Она вспоминала, как Высоцкий позвонил ей и попросил приехать: «Я приехала. Они сидели у Нисанова. Я давно не видела Володю, он выглядел просто ужасно. Пришел Федотов, принес ключи, мы спустились в Володину квартиру…
А до этого он «выбивал» мне квартиру… Спрашивает:
– Ну как с квартирой? Все в порядке?
– Да. Но у меня нет денег…
Володя открыл ящик:
– Возьми, сколько тебе надо…»
Как можно понять, Высоцкий выбил Ирине разрешение на строительство кооперативной квартиры, но у нее не было денег на первоначальный взнос.
Валерий Янклович подтверждает, что «за несколько дней до смерти Володя отдает эти деньги – шесть тысяч рублей – двум девушкам, перед которыми у него были какие-то моральные обязательства. Это была его воля…»
По всей вероятности, Ирина была близка к кругам фарцовщиков 60 – 70-х годов, если принимать во внимание содержание единственного романа Высоцкого, и у них могла быть любовная связь.
Также
По свидетельству друга Высоцкого киносценариста Артура Макарова, «после смерти Владимира Семеновича остались его долги друзьям, товарищам и знакомым в сумме 37 тысяч 800 рублей. Продав обе его машины, я выплатил их, и все друзья, товарищи и знакомые – в том числе и Э.Я. Володарский – эти выплаты приняли. Лишь скульптор Зураб Церетели отказался получить долг в пять тысяч рублей, заметив при этом, что в Грузии если умирает друг, то в его семью деньги несут, а не выносят».
О том, почему у Высоцкого, который в последние годы очень неплохо зарабатывал, появились долги, Янклович высказал: «Долг возник так… Володя купил камни за двадцать с чем-то тысяч… И эти деньги ему нужно было достать в один день. Кому мы только не звонили – якобы очень ценные камни, а продавались дешево… Володя занял у Церетели пять тысяч, у Вадима Туманова – семь тысяч, у Степаняна – пять тысяч, у кого-то еще… А шкурки для Марины – соболя – штук тридцать… Еще он купил два кольца с камнями – тоже Марине, достаточно дорогих… В общем, долг составил – 38 тысяч…»
Артур Макаров придерживается иного мнения о возникновении долга: «Он разбил обе машины – ремонт стоил дорого… Дача у него «съела» тысяч сорок, – по записям в тетради Янкловича… Про камни я ничего не знаю…»
Драгоценные камни и меха Высоцкий покупал после того, как в августе 1976 года ограбили дом Марины Влади. Она вспоминала:
«Мы в Югославии, на небольшом острове Свети-Стефано… Ты снимаешься в фильме, я приехала вместе с тобой.
Из Парижа мне звонит сестра. Сначала она просит меня сесть, отчего я сразу прихожу в ужас, и сообщает мне, что мой дом ограбили… Все, что я приобрела за двадцать лет работы, исчезло. Драгоценности, серебро, меха, кинокамеры, радиоаппаратура… Реакция моя сильно шокирует сестру – я начинаю хохотать.
Потом, отдышавшись, говорю: «Только-то?» Я боялась, что с кем-нибудь из сыновей случилось несчастье. И правда, что значит пропажа вещей по сравнению с тем страхом, который я испытала! Я сообщаю тебе эту новость весело, будто забавную историю. Ты же страшно расстроен. В твоих глазах все эти вещи – бесценные сокровища.
Мне приходится тебя утешать. Конечно, все это очень обидно – ведь среди украденных драгоценностей были и маленькие колечки моей матери, которые она носила не снимая всю жизнь. Я не взяла их с собой в поездку – боялась потерять во время купания. Что же до всего остального – все можно купить, и в конце концов, я могу прекрасно обойтись и без столового серебра, без драгоценностей и всякого другого. «Но меха, – говоришь ты, – тебе они будут нужны зимой в Москве, и потом – не обманывай, это твое единственное кокетство». Нет, не единственное. Я еще люблю обувь, но обувь не тронули. Я признаюсь, что жалею о большой норковой шубе, в которой мне было так тепло и в которой я выглядела как настоящая барыня. Но существуют замечательные пуховики – я часто носила такие в горах. Да все это и неважно, дети здоровы, мы счастливы, мы работаем, жизнь прекрасна!