Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»
Шрифт:
– Ты с ума сошел…
Он отвечает:
– Я хочу – если со мной что-то случится, – чтобы она знала, что это не просто так, что это серьезно».
Практически Высоцкий повторял финал судьбы своего героя – поручика Бруснецова из фильма «Служили два товарища». Брусенцов венчается с женщиной, с которой только что познакомился, венчается в те минуты, когда Севастополь собирается покинуть последний пароход с бойцами армии Врангеля. Брусенцов так объясняет это решение: «Пусть все рушится в тартарары, но хотя бы это будет свято». Однако посадить на пароход свою Сашу, а также любимого коня Абрека Брусенцову не удается, а без них
Высоцкий и Оксана так и не обвенчались. То ли не нашлось священника, который рискнул бы обвенчать человека, состоящего в официально зарегистрированном браке совсем с другой женщиной. То ли такой священник все же нашелся, но обвенчаться они не успели из-за внезапной кончины Владимира Семеновича. Но нельзя сбрасывать со счетов и версию, что в истории с венчанием Высоцкий просто блефовал, как и с обещанием забрать Оксану в Америку, венчаться не собираясь, а лишь обнадеживая Оксану грядущим церковным браком, чтобы она дождалась его возвращения из Парижа, а потом – из Америки, если остаться там надолго не получится.
В любом случае история с несостоявшимся венчанием еще раз доказывает, что Высоцкий в Бога не верил, иначе не стал бы так издеваться над таинством церковного брака. О неверии Высоцкого хорошо известно из свидетельств друзей и Марины Влади. Поэтому его не отпевали. Между тем в песнях и стихах Высоцкого не раз поминается Господь и всевышний, присутствуют библейские сюжеты. Но, принимая во внимание неверие поэта, в данном случае все это используется лишь в качестве художественных образов.
«Ему бы хотелось нормальную семью. Ему нравилось, когда в доме уютно, когда есть еда, когда я что-то готовила. «Ну давай кого-нибудь родим», – говорил он. «Ну, Володя, что это родится? Если родится, то одно ухо, и то глухое». Я так неудачно пошутила, что Володя даже офигел: «Ну и юмор у тебя». Но ребенка я никогда бы не стала от него рожать, потому что не была уверена, что от наркомана родится здоровый».
В последние месяцы жизни Высоцкий из-за наркотиков стал все более забывчивым, безосновательно обвинял друзей в краже у него кассет и прочих вещей, которые сам же отдавал до этого совсем другим людям. Хотя здесь и друзья не всегда бывали безгрешны. Так, еще до серьезного увлечения наркотиками Высоцкий подарил одному из своих друзей из числа актеров Таганки свою кожаную куртку, привезенную из-за границы и вызывавшую у коллег неподдельную зависть. Утром, протрезвев, Высоцкий, узнав о том, что подарил куртку, попросил вернуть ее обратно, упирая на то, что был в беспамятстве. Но новый владелец куртки заявил, что возьмет ее себе на память. После этого их дружба пошла врозь.
Но что было еще хуже, Высоцкому приходилось все чаще врать своим друзьям и близким.
Янклович вспоминал: «Он мог Марине одно сказать по телефону – поворачивался и нам говорил другое: Оксане – одно, мне – совершенно другое…»
Оксана тоже начала замечать за своим любимым эту крайне неприятную черту: «Вообще, это время жуткого вранья. Володя врал Марине. Мы врали ему и друг другу: да, вроде бы состояние ничего…»
По словам Янкловича, дружба с фотографом Валерием Нисановым, жившим двумя этажами выше, особенно усилившаяся в июне 1980 года, объяснялась тем, что накануне Олимпиады был значительно усилен контроль за наркосодержащими препаратами в московских поликлиниках и больницах. Ведь, как не без оснований полагали власти, среди гостей Олимпиады окажется немало наркоманов, а лишние скандалы властям были не нужны. А у Нисанова, как вспоминает Янклович, «всегда было шампанское и водка. Конечно, он все знал и старался не давать…
Однажды Володя подходит к нему, уже в плохой форме… Валера говорит:
– А у меня ничего нет…
Володя открывает холодильник, а морозилка вся забита бутылками водки – горлышки торчат. Он посмотрел-посмотрел:
– Да, действительно, ничего нет».
О том же говорил и Анатолий Федотов: «У Валеры всегда было… Если Володю прижимало, он всегда выручал. Иногда это необходимо… В это время Володя стал очень сильно поддавать… Бутылку водки – в фужер! И пару шампанского за вечер.
Ушел в такой запой – никогда его таким не видел…
– Володя, да брось ты это дело!
– Не лезьте! Не ваше дело!
Было такое ощущение, что у него отсутствовал инстинкт самосохранения».
А вот что рассказывал сам Нисанов: «Однажды Володя наливает в фужер – а у меня были такие: большие, по 500 граммов – бутылку водки. И р-раз! Залпом. А Валера Янклович увидел – он же его охранял от этого дела – и говорит:
– Раз ты так! Смотри – и я!
И себе в фужер. Выпил – и упал».
Неудивительно, что по части выпивки Янклович не смог соревноваться с Высоцким. У барда, скорее всего, была уже та стадия алкоголизма, когда на усвоение алкоголя уже мобилизованы все силы организма, и даже огромные дозы спиртного не вызывают опьянения. Но вслед за этим через некоторое время обычно наступает последняя фаза, когда алкоголик пьянеет уже с одной-двух рюмок водки. Высоцкий до этой стадии, к счастью (или к несчастью?), не дожил.
Оксане показалось, что на какое-то время Высоцкий пришел в норму: «Через несколько дней после приезда (из Калининграда. – Б. С.) у Володи был спектакль. И это время, по-моему, Володя был в норме… Собирался к Туманову, были такие разговоры, что надо кончать с наркотиками, что это невыносимо. А это действительно было невыносимо!
И вот приезжает эта Марина из Калининграда с портретом, который теперь висит в квартире. По-моему, Нина Максимовна его повесила. Я открываю дверь… Кажется, она привезла еще баночку меда. Я говорю:
– Минуточку, подождите здесь.
Ну откуда я знаю, кто она такая, – там сумасшедших ходила тьма. Я захожу к Володе:
– Там пришла какая-то Марина из Калининграда, говорит, что к тебе. На что Володя отвечает:
– Не пускай!
Вот и все… А то говорили, что я ее выгнала. Получается, что я какая-то злодейка.
А на следующий день в театре я встречаю маленького Илюшу (сына Янкловича. – Б. С.), и он мне говорит:
– А ты знаешь, у Володи в Калининграде была Марина… Вот как ты у него в Москве, так она – в Калининграде…
И это говорит мне десятилетний мальчик! Ну, я сделала вид, что все нормально, но стою и жду Володю. Пятнадцать минут, двадцать минут, тридцать минут… И уже собралась уходить. Вдруг появляется Володя, и я ему говорю:
– Где ты был?