Самовар, разлив, граната. Гид по неприятностям
Шрифт:
– Ну, гармонь, – сказал Генка. – На ней что, сам Шаляпин играл?
– Эх ты, Геннадий, – сказал Жмуркин с укоризной. – Шаляпин играл на контрабасе, это всем известно.
Витька посмеялся.
– Ладно, оставим Шаляпина. Вот это знаете что?
Жмуркин ткнул пальцем в квадратную кастрюлю.
– Деспердатор, наверное, – предположил Генка. – По форме напоминает.
– Сам ты, Генка, деспердатор. Это никакой не деспердатор, это самовар.
Жмуркин сделал большие глаза.
– Самовар – это почти то же самое, что деспердатор, –
– Это… – Жмуркин постучал по экрану. – Это же чрезвычайно редкий квадратный самовар…
– Откуда знаешь? – перебил Генка.
– Да уж знаю, – заверил Жмуркин. – Есть один человечек…
Витька помотал головой. Генка мученически воздел глаза к потолку.
– Ладно, – отмахнулся Жмуркин. – Ладно, не человечек, родственник мой дальний, материн брат четвероюродный. Он собирает утюги, колокольчики, самовары, большой авторитет в этом вопросе, между прочим. Мне своей коллекцией хвастался.
Жмуркин поглядел на друзей с превосходством, точно ему коллекцией утюгов хвастался не восьмиюродный дядя, а сам Микеланджело.
– У него такой самоварчик имеется, – сказал Жмуркин. – В точности совершенной. Квадратный дорожный самовар, Голландия, восемнадцатый век, серебро. Знаете, сколько стоит?
Витька помотал головой.
– Тысяч сто пятьдесят, – предположил Генка.
Жмуркин засмеялся с большим неуважением.
– Двести, что ли?
– За двести тысяч… – Жмуркин показал пальцами нули. – За двести тысяч ты от этого самовара только краник купишь. Миллион.
«Миллион» Жмуркин произнёс обыденно и как бы невзначай.
– Да-да, – подтвердил Жмуркин. – Миллион. Шесть красивых круглых нулей.
– Ты хочешь сказать, что вот этот мятый горшок стоит миллион? – тихо спросил Генка.
– Угу, – уныло ответил Жмуркин. – Можете не верить. Но это так.
Витька всмотрелся. Было вообще непонятно, самовар ли это или просто так, слон наступил на скороварку.
– Почему Герасим этот самовар сам не забрал? – спросил Витька.
– Да что ваш Герасим понимает? – поморщился Жмуркин. – Культуры в нём никакой, он только клопов разбирает да пулемёты какие-нибудь… У него же не мозг, а планка Пикатинни. И вообще, не взял – его проблемы. А мы должны взять.
– Как это?
– Так это. Деревня Ежовка – её найти на раз-два в Интернете. Дом с голубыми окнами там, самовар наверняка там, судя по дате, восемь дней всего прошло. Смотаемся в Ежовку, достанем самовар. Проще простого.
Миллион. Миллион, только это и вертелось в голове у Витьки. Если миллион поделить на троих…
– Я против, – возразил Генка.
– Почему это? – тут же спросил Жмуркин.
– Это чей-то дом, – объяснил Генка. – Даже если самовар такой ценный, как ты говоришь, то он кому-то принадлежит.
– Кому?! – Жмуркин подпрыгнул. – Кому принадлежит, Гена? Это бесхозный дом, я в этом абсолютно уверен. Он сто тысяч лет уже брошен! Вы сами видели – дверь открыта, замка нет, пол проломлен, труба провалилась. Это всё – дом ничейный, заходи и бери что хочешь. Морской закон.
Жмуркин уставился на Витьку.
Витька отвернулся.
– Нет, ну ваше дело. – Жмуркин обиженно пожал плечами. – Ваше, я вас тащить не буду. Но…
Жмуркин указал на фотоаппарат.
– После праздников с дачи вернётся Герасим. Герасим загрузит эти фотки в Интернет, знающие люди увидят самовар, а они-то стесняться не будут. На следующий же день мотанутся в эту Ежовку, заберут самовар, продадут и на полгода завалятся отдыхать на Канары!
Жмуркин смотрел то на Генку, то на Витьку.
– Ну и ладно, – сказал Жмуркин. – Ну и хорошо. Отдыхайте, выпиливайте табуретки. Только потом не говорите мне: «Жмуркин, дай нам денег, нам надо амортизаторы менять». Адьос, амигос.
Жмуркин удалился. Хлопнул дверью от души, окна дрогнули.
Витька смотрел в телевизор. Генка тоже иногда поглядывал. Деревня Ежовка, однако.
– Что-то мне эта история напоминает, – вздохнул Генка.
И обернулся на стену, где висела большая фотография – он в обнимку со Снежком.
– Жмуркин, как всегда, бесподобен, – согласился Витька.
– И, как всегда, врёт.
– Ага. Могу поспорить, этот самовар уже давно стащили.
– Да там вообще никакого самовара не было, это банка из-под оливкового масла.
– А если был, то ржавый.
– А Ежовка эта за сто километров в лесу.
– А в лесу полно клещей.
– Энцефалит бушует.
– А ещё бореллиоз.
– Можно в заросший колодец провалиться.
– А у меня температура, мне постельный режим нужен, мне по глушам скитаться нельзя.
– Нет, пусть сам Жмуркин в это Ежокино едет.
– Пусть едет.
– Дураков нет.
– Дураков нет.
Глава 2
Самовар судьбы
– Никакой снаряги! – напутствовал Жмуркин на вечернем совете. – Никаких топоров, никаких котелков, никаких бензопил! Мы – энтомологи!
Витька и Генка поглядели на Жмуркина с сочувствием, а Витька подумал, что могло быть гораздо хуже. Повезло, что на снимках Герасима оказались клещи, а не пиявки какие. Хотя…
– Мы энтомологи, – повторил Жмуркин легенду. – Городские лопухи, отправившиеся изучать популяцию местных кровососов, кто на них посмотрит?
– На всякий случай надо бы… – начал было Генка.
– Никаких всяких случаев не случится! – заверил Жмуркин. – Всё пройдёт чётко и быстро.
– Но всё-таки на природу идём… – продолжал сомневаться Генка.
– Если мы попрёмся на природу с баулами и спальниками – сразу возникнет вопрос: где взрослые? По весне все бдительные, как овчарки. А вот если с сачками и в джинсиках пойдём, то никто и не посмотрит.