Самовар, разлив, граната. Гид по неприятностям
Шрифт:
– Смирно сидим! – велел Жмуркин. – Водитель идёт!
Генка и Витька выпрямились и стали стараться походить на юных энтомологов. Жмуркин с умным видом погрузился в «Морфологию насекомых».
– Нет, у меня полбутылки за шиворот пролилось, – пожаловался Генка с обидой в голосе.
– Чем сильнее ты ёрзаешь, тем больше вода распространяется, – прошептал Жмуркин. – И вообще, сделай энтомологическое лицо, я же говорю, водитель приближается.
– Сам делай себе лицо, – огрызнулся Генка.
А Витька не стал спорить, лицо сделал, хотя как именно должно выглядеть энтомологическое лицо, он не очень хорошо представлял.
Водитель шагал по салону, собирая деньги у пассажиров, севших в автобус на предыдущих остановках, ругаясь за недоплаты, кляня человеческую скупость и с удовольствием наступая на посторонние ноги.
– А вы куда, пацаны, едете? – водитель завис над задними рядами.
– Мы энтомологи, – значительно ответил Жмуркин.
– Сочувствую, – кивнул водитель. – Едете куда?
– В Родниково, – ответил Жмуркин. – Там зафиксировано необычайно…
– Мне плевать, – перебил водитель. – С вас по сто пятьдесят с носа.
Жмуркин отсчитал деньги, злобный водитель удалился на своё капитанское место.
– Наверное, мы не очень похожи на энтомологов, – предположил Витька.
– Да что этот Шумахер в энтомологах понимает! – Жмуркин вернулся к чтению «Морфологии…». – Смешно. Совсем распустились…
Автобус тронулся с места, Витька снова стал глядеть в окно и скоро уснул, утомлённый мельканием однообразного весеннего пейзажа.
Проснулся от того, что Жмуркин тыкал его древком сачка прямо в лоб.
– Приехали-приехали, – дребезжал Жмуркин. – Родниково! Выгружаемся!
Витька пнул Жмуркина в голень.
– Веди себя достойно, – сказал Жмуркин. – Ты же натуралист, а не какой-нибудь там балетмейстер… Наука нам не простит!
– Поскорее! – крикнул водитель. – Ждать не буду!
Ребята поспешили выбраться на воздух, автобус окатил их сажевым выхлопом и покатил дальше. Жмуркин сделал вид, что ловит бабочку, хотя бабочки ещё совсем не проснулись.
Едва автобус скрылся из виду, Жмуркин забыл про насекомых и сказал:
– Ну что, энтомологи, в путь! Тут совсем недалеко, всего двенадцать кэмэ.
Витька прищёлкнул языком. Началось, подумал Витька, началось.
– Стоп! – Генка поймал Жмуркина за рукав. – Ты же говорил, Ежовка рядом с дорогой!
– Конечно, рядом. Двенадцать километров – разве это не рядом?
– Ты говорил, что мы до самой деревни доедем, – напомнил Витька.
– Вить, ты что, с вертолёта свалился? Заброшенные деревни, до которых можно доехать на автобусе, давно по три раза разграблены. Так что двенадцать километров…
Жмуркин зевнул.
– Двенадцать километров – это нам не крюк. Три часа туда, три обратно, час на поиски – вечером дома. С самоваром.
– То есть почти тридцать километров, – подытожил Генка. – Немало…
Они стояли на дороге возле указателя «Родники 1,5 км». Рядом был деревянный мост, перекинутый через разлившуюся речку. Речка называлась Вожга, неширокая, затянутая жухлой хвоей и рыжей пеной, она ещё держалась в берегах, но было видно, что разлив приключится вот-вот.
– Надо перейти мост, – указал Жмуркин. – А за мостом направо, там вдоль реки просёлок. Вот по нему и двинем. Готовы? Генка, перестань хмуриться, Витька, держись бодрее, от температуры ещё никто не умирал.
– Я бодрее… – сказал Витька.
– Тогда вперёд!
И Жмуркин с энтузиазмом направился через мост. Витька и Генка пошагали за ним.
Жмуркин шагал размашисто, широко, гулко ступая по доскам. На середине моста остановился, перегнулся через перила и плюнул в воду.
– Не плюй лучше, – посоветовал Генка. – Нельзя, переходя, плевать…
– Предрассудки, – поморщился Жмуркин. – Можно хоть сто раз плюнуть – и ничего. Оставьте дома бабьи сказки, вы же энтомологи, мужественные люди!
А потом ещё пульнул в воду камень.
– Лучше прикидывайте, куда деньги тратить будете, – сказал Жмуркин. – Я бы на вашем месте…
Жмуркин запнулся и едва не упал.
– Я же говорил – не плюй, – злорадно заметил Генка.
Жмуркин ответил неразборчиво.
За мостом направо отворачивала неширокая дорога, теряющаяся в лесу.
– Немного инсектицида, – сказал Жмуркин. – А ну-ка, пацаны, стоим-боимся…
Он достал из рюкзака оранжевый баллончик. На баллончике красовался омерзительный гигантский клещ, нависающий над перепуганной туристкой. Жмуркин потряс баллончик и густо опрыскал штаны до колен и кроссовки. Витька отметил, что шаг правильный, и тоже опрыскался. И Генка.
– Вот видите. – Жмуркин спрятал баллончик обратно. – Всё продумано вашим мастером и предводителем. Безопасность прежде всего. А теперь в путь!
Жмуркин уверенно ступил на дорогу.
– Опять… – устало сказал Генка. – У меня дежавю…
– Надо держаться дороги и никуда не сворачивать, – предложил Витька. – Тогда есть шанс…
– На что? На самовар?
– На то, что домой вернёмся.
– Не унывать! – призвал Жмуркин. – Всё будет хорошо! Где ваш оптимизм?
– Кончился у нас оптимизм, – буркнул Генка. – Фатализм вместо него завезли.
Витька оценил, а Жмуркин не рассмеялся и стал рассказывать про самовар, за которым они шли в глуши. В его представлении это был не просто какой-то там самовар, пусть и дорогой, нет, это был знак. ЗНАК. Жмуркин говорил, что он, как индивидуум, давно застыл в интеллектуальном кризисе. Для Жмуркина настала смутная душевная пора, прежние жизненные ориентиры уже не манят, а новых пока не образовалось, и он, Жмуркин, утратил горизонт и векторы. Но тут случился этот самый самовар.
И Жмуркин воспринимал этот самовар как знак, посланный свыше. Самовар поможет, самовар направит.