Самозванцы. Дилогия

Шидловский Дмитрий

Он в упор смотрел на Крапивина, всем видом давая понять, что уже знает ответ на вопрос.

– Я, – спокойно ответил Басов.

– Да ну? – десятник с изумлением посмотрел на скромную фигуру Басова. – А второго вора кто обезглавил?

– Тоже я, – ответил Басов.

– А ты кого погубил? – обратился десятник к Крапивину.

– Этого и этого, – показал Крапивин двух сраженных им бандитов.

– А этот? – десятник пнул лежащего перед ним разбойника.

– Это тоже мой, – пояснил Басов.

– А тот? – десятник указал на пятое тело, лежащее в отдалении.

– Этого я порешил, – сообщил Чигирев, –

И еще одному правую руку поранил. Так что по этой примете сыскать его вам будет нетрудно.

– Писец, да двоих побил! – восхищенно причмокнул языком десятник. – Знатные вы рубаки, видать.

– Да то разве бойцы? – усмехнулся Басов. – Так, мужики при кистенях. Только купцам и страшны.

– Не скажи, – буркнул десятник. – Хлопоня-то боевым холопом был. Я их с полгода ищу. Людей они много погубили, да от меня сколько раз уходили.

– Но вот ты их и взял, – удовлетворенно улыбнулся Басов.

– Да то же вы их порешили, – подскочил к Басову купец.

Очевидно, он рассчитывал получить часть награды за поимку бандитов Хлопони.

– Что ты, втроем да восьмерых одолеть, виданное ли дело? – усмехнулся Басов. – Десятник, вон, и тот так просто взять не мог. Удумал на живца ловить. Пошел за твоим обозом, знал, что Хлопоня на него позарится. Прикинул, что как начнут воры обоз грабить, так он их тепленькими и возьмет. А ежели разбойники тебя порешат, так и добро промеж стрельцов поделить можно.

– Да что ты такое мелешь? – разъяренный десятник подлетел к Басову.

– Успокойся, стрелец, – положил ему руку на плечо Басов. – Супротив тебя в губной избе я и слова не скажу. Да и недосуг мне с дознавателями объясняться. Ты воров повязал, а нам дай путь свой далее держать. Идет?

Из леса донесся звук ломающихся веток. Вскоре ушедшие прежде в погоню стрельцы вывели на дорогу двоих связанных бандитов. Б глазах у плененных читалась смертная тоска и безнадега. У одного из правой руки обильно сочилась кровь.

– Ну вот, ни один не ушел, – констатировал Басов. – И все благодаря государевым людям славным. Так что, десятник, можем мы своей дорогой идти, али по приказам нас затаскаешь?

– Да ступайте вы на все четыре стороны, – недовольно сплюнул десятник.

ГЛАВА 8Москва

В Москву обоз въехал, когда уже вечерело. Разведчики с интересом рассматривали город. По дороге им уже довелось пройти через несколько деревень, и странники смогли составить определенное впечатление о быте страны. Бревенчатые избы, большинство из которых топилось по-черному, размокшие под осенними дождями дороги, плохо одетые люди. Всё это вовсе не соответствовало бытовавшему в двадцатом веке романтическому представлению о «правильной и неиспорченной современной цивилизацией богоспасаемой Руси». Несколько раз видели они и удивительно красивые монастыри, кольцом окружавшие Москву. Впрочем, когда лесная чаща раздвинулась и глазам путников предстали московские златоглавые купола, ни один из них не сумел удержаться от возгласа восторга. Даже суетливый Ефим степенно перекрестился, поклонился в пояс московским церквям и промолвил:

– Дошли, слава богу.

– Так вот почему все путники той эпохи так восхищенно писали о средневековых городах, – негромко, чтобы не услышали люди купца, проговорил Чигирев, обращаясь к Басову. – Когда дни и недели

идешь через лесную глушь, а потом перед тобой предстает вот это…

– Этой, – перебил его Басов.

– Что «этой»? – не понял Чигирев.

– Этой эпохи, – пояснил Басов. – Сейчас шестнадцатый век кончается. Живи нынешним днем, иначе худо придется.

Средневековая Москва встретила гостей непролазной грязью. Октябрьские дожди основательно размочили немощеные улицы, а многочисленные пешеходы, всадники и извозчики так основательно перемесили грунт, что местами неосторожный путник мог по колено провалиться в противную хлюпающую жижу. Высокие заборы, срубы постоялых дворов, лай собак, крики уличных торговцев, звон молотов из кузни, стойкий запах дегтя, сена и навоза – окраина столицы буквально оглушила путников.

Ефим почему-то долго мялся, прежде чем расплатиться с попутчиками, охранявшими его Добро, всячески оттягивал момент передачи денег, но потом всё-таки выплатил Чигиреву обещанную сумму и, распрощавшись, двинул свой обоз куда-то к Китай-городу. Оставшись одни, Разведчики быстро нашли постоялый двор, передали лошадей на попечение трактирному слуге, поужинали и с удовольствием растянулись на лавках в снятой на ночь комнате.

– Ну что, какие планы на завтра? – спросил Чигирев, глядя в дощатый потолок.

– Ходим, смотрим, – отозвался Крапивин. – Нам нужно собрать как можно больше информации, прежде чем приступать к активным действиям. Пока поддерживаем легенду: мы – вернувшиеся из Сибири служилые люди. Денег у нас достаточно, но новой службе будем рады. Желательно в Москве и при родовитом боярине. Потолкаемся на базаре, походим по лавкам.

– Ясно, – кивнул Чигирев. – Интересно это будет, увидеть быт настоящей средневековой Москвы.

– Ты лучше помни, что мы тут как на минном поле, – вступил в разговор Басов. – Любая ошибка – и нам хана.

– А не пройтись ли нам сейчас по той Москве? – заметил Крапивин. – Чего время терять?

– Темнеет, – подал голос из своего угла Чигирев. – Ночью здесь запрещено без дела ходить. Дозоры останавливают.

– Прямо как в зоне боевых действий, – фыркнул Крапивин. – Войны-то вроде нет.

– А здесь всегда война и вся страна – зона боевых действий, – усмехнулся Чигирев. – Это у нас, если одно государство на другое нападает – событие. А здесь набеги крымских татар такое же регулярное явление, как прилет грачей весной. Некоторые отряды до самой Москвы прорываются. А как разбойники озоруют, это вы и сами уже видели. Времена неспокойные. И это еще семечки по сравнению с тем, что вскоре начнется.

– А что начнется? – спросил Басов.

– Ну, я же рассказывал, – с легкой обидой в голосе проговорил историк. – Тысяча шестьсот первый год будет неурожайным. Но запасов зерна еще хватит. А вот уже в шестьсот втором и шестьсот третьем придет настоящий голод. Правительство будет принимать отчаянные меры, чтобы накормить людей и сбить цены. Но цена на хлеб всё равно подскочит в двадцать пять раз, а по всей стране будут свирепствовать банды разбойников. Ситуацию удастся стабилизировать только к тысяча шестьсот четвертому году. Но тут в пределы Московского государства вторгнется войско самозванца. Потом еще чуть меньше года относительно спокойной жизни – и такая кровавая баня начнется, что нашим дедам и в Гражданскую войну не снилось.