Самозванец
Шрифт:
IV
ОН СБЕЖАЛ!
В тот же вечер после свидания Сергея Павловича Долинского с Любовь Аркадьевной Селезневой, Елизавета Петровна Дубянская уже была в «Северной» гостинице, и молодая девушка встретила ее с искренней радостью.
Она застала там и Владимира Игнатьевича Неелова, который ранее уже от Любовь Аркадьевны узнал о прибытии в Москву петербургских гостей, и это известие нельзя сказать, чтобы его порадовало.
Он встретил Дубянскую смущенный, с холодною любезностью, и перекинувшись несколькими словами, извинился, что ему необходимо уехать по делу, и вышел.
— Я рад, что Любовь Аркадьевна остается с преданным ей другом… — заметил он при прощании, подчеркнув, видимо намеренно, последние слова.
Оставшись с глазу на глаз с Елизаветой Петровной, Любовь Аркадьевна рассказала ей все свое недоумение относительно изменившегося к ней любимого человека, свою сердечную муку, свои предположения — последние со слов Мадлен де Межен — и, наконец, всю безвыходность своего положения.
— Вы не можете себе представить, как я рада, что вы здесь, а то я совершенно одна… M-lle де Межен добрая, великодушная, милая женщина, но она все-таки мне чужая…
— А я? — спросила Елизавета Петровна.
— Вас я считаю теперь родной… Вы породнились со мной, будучи близкой свидетельницей всего со мной происшедшего… Я знала ведь, что вы обо всем догадывались, но были так благородны и великодушны…
— Что не высказала своих подозрений вашим родителям?
— Да.
— Но это только потому, что я сомневалась в справедливости возникших в моем уме подозрений.
— Этим-то вы и доказали чистоту вашей души.
— Но, быть может, теперь вы не должны меня благодарить за мое пассивное отношение к вашей судьбе. Если бы я вам помешала, кто знает, вы были бы счастливее.
— Нет, от судьбы не уйдешь… Я уже была обреченной. В тот день, когда вы поступили к нам, было мое первое свидание с ним наедине, которое решило все…
— Мне эта мысль тогда же приходила в голову… — заметила Дубянская.
— Если бы вы мне стали мешать, вы ничему бы не помогли, а я не сохранила бы о вас такого хорошего мнения и не была бы с вами так откровенна, как теперь.
— Сергей Павлович сказал мне, что вы обещали передать мне письма господина Неелова.
— Да, я их и вручу вам для передачи ему… Я не знаю, что он хочет с ними делать, но я верю, что он берет их для моей пользы.
— В этом не может быть сомнения. Долинский — честный человек.
— Я в этом и сама не сомневаюсь.
Любовь Аркадьевна встала с дивана, на котором сидели обе женщины, подошла к стоявшему комоду, отперла один из ящиков, вынула из него небольшой дорожный сак, а из него пачку писем и передала их Елизавете Петровне.
Та спрятала их в карман.
— Так вы говорите, что он совершенно перестал говорить о браке?
— И даже раздражается, когда я напоминаю ему об его обещании.
— Это ужасно… Извините, но он… нечестный человек… — с трудом произнесла последние слова Дубянская.
— Увы! — могла только воскликнуть Селезнева.
— И вы продолжаете любить его?
— Нет… Но он должен на мне жениться… Иначе я пропащая…
— Конечно…
— Сергей Павлович дал мне слово, что я буду его женой… Я ему верю…
— Он не даст слова необдуманно.
— А что брат? — спросила Любовь Аркадьевна. — Когда я увижу его?
— Он здесь. Но увидеть его вы можете только когда будете женою Неелова.
— Почему это?
— Так мы решили с Сергеем Павловичем.
— По каким же причинам?
— Он не должен знать, в каком вы находитесь положении. Он человек горячий, и мало ли что может произойти между ним и Владимиром Игнатьевичем.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Селезнева.
— Но как же вы здесь живете… без всяких бумаг?.. — начала Елизавета Петровна после некоторой паузы.
— Хозяин гостиницы старый знакомый Владимира Игнатьевича.
— Но все же лучше записаться… Я вам привезла ваше метрическое свидетельство. — Дубянская вынула из висевшей на ее руке сумочки бумагу и передала ее Любовь Аркадьевне.
«Ну, нашествие друзей и родственников, — думал между тем Владимир Игнатьевич Неелов по дороге в Сокольники. — Авось догадаются и увезут ее в Петербург обратно к родителям… Вот одолжили бы».
Он уже давно ломал голову над тем, как бы «поблагороднее» написать Аркадию Семеновичу, что Любовь Аркадьевна охладела к нему, и он вынужден просить родителей, чтобы они взяли ее обратно.
Тут же представлялся случай обойтись без письма.
«Я уеду завтра на несколько дней к себе в имение и оставлю здесь ее одну, авось догадаются», — решил он.
«А, быть может, эта ее отставная компаньонка увезет ее к ее любезному братцу и рыцарю Долинскому и сегодня?» — не без удовольствия мечтал он.
Ему не хотелось покидать Москву и в особенности дачу в Сокольниках, где, как мы знаем, он охотился за двумя зайцами. Возвратившись поздно ночью, он спросил встретившего его лакея:
— Барыня у себя?
— Так точно-с. От них с час, как уехала гостья…
Сердце Неелова упало.
«Придется завтра уезжать, — подумал он. — Ей не скажу ничего и исчезну…»
Действительно, на другой день утром Владимир Игнатьевич, не заходя в комнату Любовь Аркадьевны, уехал на вокзал и покатил в свое имение.
По приезде домой ночью, Елизавета Петровна застала дожидавшегося у себя в номере Долинского.
Они еще долго советовались друг с другом.
Они, действительно, как Дубянская передавала Селезневой, решили устранить совершенно от дела Сергея Аркадьевича, человека горячего, несдержанного и могущего только испортить придуманный Сергеем Павловичем план заставить Неелова жениться на Любовь Аркадьевне.