Самозванец
Шрифт:
У Далтона болели ноги, челюсть сводило от постоянной улыбки, и сейчас ему больше всего хотелось сжечь эти проклятые туфли и расслабиться, сидя у камина с рюмочкой старого бренди, но, пересилив себя, он продолжал улыбаться очередной лебезящей перед ним даме.
– Я просто поражен, мадам. Как может такая красавица, как вы, сомневаться в том, что… ля-ля-ля… – Он не помнил, какую чушь нес в этот вечер.
Неожиданно у него возникло желание отправиться на охоту. Или провести раунд на ринге – словом, заняться каким-нибудь чисто мужским делом. Причем желательно грязным и изнурительно
В любом случае пора сворачивать этот этап и переходить к следующему. Предпочтительно в курительной или за карточным столом. Сэр Торогуд должен быть среди элиты, поскольку никто из чужих не может знать так много о скандалах и неблаговидных поступках членов высшего общества.
Он вежливо извинился перед монополизировавшей его дамой и пошел прочь, прежде чем она вновь успела завладеть его вниманием.
Повернувшись, Далтон едва не натолкнулся на другую даму и, резко остановившись, протянул руку, поддержав незнакомку за локоток.
До него донесся слабый запах цветов, скорее напоминавший запах хорошего мыла, чем аромат духов, он настораживал, одновременно приводя в боевую готовность его мужские инстинкты. Пораженный, он отнял руку и сделал шаг назад, склонившись при этом в поклоне.
– Прошу извинить мою неловкость, прелестное создание. Могу я просить о том, чтобы кто-нибудь представил меня вам?
– Только если вы будете просить об этом на коленях.
Далтон быстро поднял голову. Неужели он не ослышался? Но дама, стоявшая перед ним, была так же разодета и, по всей вероятности, также глупа, как и любая другая в этом зале. Может, даже еще глупее. Ее волосы были взбиты в высокую, несколько беспорядочную прическу и украшены тремя страусовыми перьями, делая эту молодую леди выше, чем он сам.
Наверное, под толстым слоем пудры и румян скрывалась достаточно привлекательная внешность. По крайней мере никаких явных дефектов вроде бы не наблюдалось. Но ее наряд! Боже милостивый, на какие только глупости не идут женщины!
Она спустила короткие цельнокроеные рукава до самых локтей, что полностью сковывало ей руки, а ее груди с помощью корсета, который, без сомнения, не давал ей дышать, были подняты чуть ли не к подбородку. Дама явно предполагала, что он должен обратить внимание на эту шикарную грудь, ну что ж, он вполне оценил эти прелестные полушария.
Очень мила, если оценить все остальное. Гладенькая, сочная, в меру пухленькая. Не настолько, чтобы элегантное платье начало расползаться по швам, но достаточно, чтобы не разочаровать любого ценителя женских прелестей.
Удовлетворившись увиденным, он посмотрел женщине в глаза. Она стояла, высоко подняв голову, неторопливо разглядывая его. Нет, это не острый гвоздик, скорее тупая шпилька.
– Я миссис Бентли Симпсон, сэр. Теперь, думаю, нет необходимости в официальном представлении, не так ли? Ведь вы и есть тот самый сэр Торогуд, вы меня понимаете?
Он ничего не понимал, но, собрав силы для выполнения своей задачи, низко склонился над рукой глупышки.
– Мне очень приятно, миссис Симпсон. Могу я также добавить, что сегодня мистер Симпсон, несомненно, самый большой счастливчик в этом зале?
В ответ он услышал явно не подобающее леди фырканье и, взглянув на нее, увидел, что это безмозглое создание так сильно наклонило голову вправо, чтобы посмотреть ему в глаза, что, казалось, сейчас упадет на него.
Далтон быстро выпрямился, слегка столкнувшись с миссис Симпсон. Одно из перьев отсоединилось и теперь грациозно раскачивалось прямо перед его носом.
Он отступил, но дама лишь улыбнулась и шагнула ближе, теперь чертово перо щекотало его щеку и ухо.
– Я знаю, как вы можете загладить свою вину передо мной, – сказала миссис Симпсон, радостно захлопав в ладони. – Вы можете нарисовать мне картинку!
Боже милостивый, ей же не двенадцать лет! Вновь бросив взгляд на ее, несомненно, зрелую грудь, Далтон еще раз убеделся в этом. Но ее девически восторженное восклицание привлекло внимание нескольких находившихся поблизости леди, и вскоре он вновь оказался в окружении восторженных дурочек.
Все дружно требовали, чтобы Далтон продемонстрировал им талант, которым не обладал.
А в центре с горящими глазами стояла самая глупая из них – миссис Бентли Симпсон.
Да, он очень скользкий. Клара подбила других дам просить у него рисунок, однако вынуждена была признать, что этот джентльмен весьма искусный лгун.
Очаровательно улыбаясь, он все-таки отказался демонстрировать свой талант прямо на балу, отговорившись тем, что, мол, все дамы явились сюда, чтобы слушать музыку и танцевать с приятными молодыми людьми, и что он просто не вправе красть внимание прелестных дам.
Это было невероятно! Клара едва сдержалась, чтобы не пнуть его прямо по лакированному ботинку с непотребно высоким каблуком. Красть внимание – именно на это он и нацелился.
Впервые она вынуждена была признаться самой себе, что ей приятно такое внимание публики к ее работам. И хотя изначально поставила себе целью положить конец несправедливости, в течение нескольких последних месяцев начала лелеять популярность сэра Торогуда как тайную драгоценность.
Единственное, что ей не нравилось, – это осознание того, что она не совсем бескорыстна в своей цели. Совсем не нравилось. Это был еще один повод ненавидеть этого возмутительного позера, который вынудил ее осознать это. С трудом скрывая презрительную усмешку, Клара стояла в толпе дам, внося свою лепту в общий хор.
Чтобы разоблачить самозванца, достаточно всего одного рисунка. Возможно, ее талант всего лишь игрушка для гостиной, милая забава, но в этой забаве она мастер.
И далеко не каждый на это способен. Карикатура – не простое изображение человека. Это гиперболизация нескольких ключевых черт при минимизации всех остальных, и самое трудное здесь – точно знать, что именно ты хочешь изобразить.
Дамы почти прижали Клару к негодяю, и она почувствовала слабый запах его духов. Ей хотелось бы испытать отвращение, сказать себе, что он пахнет дешевым одеколоном и ложью, но от него исходил чисто мужской запах и еще запах чефрасового мыла. Запахи понравились Кларе, и она от этого испытала досаду.