Самшитовый лес. Этот синий апрель... Золотой дождь
Шрифт:
Сапожников открыл глаза.
– Нужна гипотеза, которую бы понял ребенок, - сказал Филидоров.
– А что?
– спросил Сапожников.
– Вы бы тогда хорошо жили?
– Наверно.
– Это можно.
Филидоров подмигнул Толе.
– Что можно?
– спросил Толя.
– Можно сделать, - сказал Сапожников.
– Можно сделать гипотезу, которую поймет ребенок.
Филидоров засмеялся.
Тут вошел Дунаев и сказал, что звонил доктор Шура, очень веселый, и просил передать Сапожникову, что он знает,
– Ну и кто же он такой?
– спросил Филидоров.
– Летающая собака.
– Оставьте меня в покое!
– закричал Толя рыдающим голосом доктора Шуры.
– Оставьте меня!
И они уселись потолковать.
Вот уже Нюра ушла спать, доверившись тем, кто остался додумывать тайны до конца и посильно.
Никого лишнего в квартире Дунаевых.
Остались четверо, которые не боятся, и пожилая женщина, которая знает то, чего этим четверым вовек не узнать, потому что они знают умом, даже иногда сердцем, если повезет, а она знает, потому что знает.
Есть такое знание, когда доказывать ничего не надо.
– Ну, Дунаев, - сказал Сапожников, - они хотят гипотезу, понятную ребенку…
Ладно, выручай. Есть такая гипотеза. Но я ее на тебе попробую.
– Дурацкая твоя привычка лезть туда, где ты ни хрена не смыслишь, - сказал Дунаев.
– А я и не лезу. Однако есть область, где все смыслят более или менее одинаково.
Кроме полных кретинов.
– Какая же это область?
– Область здравого смысла.
– Вот как раз тут у меня большие сомнения, - ухмыльнулся Филидоров.
– Скажи, Дунаев, если два авторитета утверждают противоположное, имею я право не поверить им обоим?
– Можешь. А конкретно?
– Один великий ученый сказал, что свет - это частицы, а другой великий ученый сказал, что свет это волна.
– …Я в физике ничего не смыслю.
– Да не в физике, а в здравом смысле, - сказал Сапожников.
– Два авторитета не сговорились - можешь ты им не поверить обоим?..
– Так и не сговорились?
– спросил Дунаев.
– Фактически нет. Просто порешили считать, что у света есть признаки и волны и частицы. Порешили - и точка.
– Но ведь, наверно, это установили?
– Ага, - сказал Сапожников.
– Но не объяснили, как это может быть.
– А ты объяснил?
– А я объяснил.
– Кому?
– Себе, конечно… Жить-то ведь как-то надо?
– сказал Сапожников.
– Ну и как же ты объяснил?
– спросил Дунаев.
– Свет не иллюзия… - сказал Сапожников.
– Это штука материальная. Это установлено. Давление света и прочее. Значит, это какое-то состояние вещества.
Значит, должно быть вещество, у которого возникло состояние под названием "свет".
И у этого состояния две характеристики - он и на волну похож, бежит, как волна, частота колебаний и амплитуда… слово "амплитуда"
– Слово "амплитуда" понятно, - сказал Дунаев.
– Ну вот… он и на частицу похож, свет… бьет порциями, квантами… Слово "квант" слыхал?
– Слыхал.
– Ты на бильярде играешь?
– Малость.
– Если шары поставить вдоль борта и по последнему вдарить, что будет?
– Первый отлетит.
– А остальные?
– спросил Сапожников.
– На месте останутся… А что?
– Ага… - сказал Сапожников.
– Остальные стукнутся друг об друга и на месте останутся… По ним пробежит дрожь, то есть волна, а отлетит только последняя порция, то есть шар.
– Квант?
– спросил Дунаев.
– Ага.
– Ну и что из этого вытекает?
– А то вытекает, что для того, чтобы последний шар отлетел, нужны промежуточные шары, которые вздрогнут и успокоятся… То есть, чтобы был свет, нужна среда, материя, в которой бы он распространялся… как звук в воде…
Покурили немножко. У Филидорова и Толи были спокойные лица людей, которые видят, как человек идет по карнизу и они не знают, окликать его или нет, поскольку не решили еще, лунатик это или верхолаз. Потом Дунаев сказал:
– А кто эти великие ученые?.. Ну, которые не сошлись характерами?
– Один Эйнштейн, - сказал Сапожников.
– Ого!.. А другой?
– А второй Бор.
– Слушай, - сказал Дунаев.
– Ты уж лучше помалкивай.
– Я и помалкиваю, - сказал Сапожников.
– А все-таки, если представить себе, что каждая элементарная частица это вихрь более тонкой материи, ну, скажем, материи времени…
– Что?
– Не мешайте ему, - сказал Филидоров.
– …Тогда ничего противоречивого нет в том, что при столкновении двух частиц рождается пять новых, размером больших, чем первые две… а вовсе не обломки двух первых.
– Чушь!
– не удержался Филидоров.
– Что же тут непонятного?
– с упорством осла продолжал Сапожников.
– Столкновение двух частиц рождает возмущение той материи, из которой они сами состоят… Два вихря рождают пять более крупных… Что ж тут непонятного?
Обыкновенная лавина… Резонанс… детонация… Высвобождение скрытых запасов.
Время, - сказал Сапожников.
– Материя времени. Единственная материя, у которой все процессы происходят в одну сторону. Несимметричная… Но и ее несимметричность только кажущаяся. Так как и она заворачивается на себя…
Всякий поток - это часть витка…
Филидоров долго молчал.
– Тогда понятно и такое явление, когда одна частица проходит, так сказать, через другую, - сказал Сапожников.
– Просто вы не ту модель берете… паровозики какие-то… вагончики… Вагон сквозь вагон, конечно, не пройдет, а водоворот сквозь водоворот проходит… сам наблюдал… В Калязине…