Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945
Шрифт:
Самолет медленно двигался вперед. У меня оставалось менее двух часов, чтобы добраться до одного из островов, где находились японские войска. Менее двух часов мне оставалось жить, если я не смогу этого сделать.
Прошел час. Я видел лишь безбрежный океан и бескрайнее голубое небо. Внезапно что-то мелькнуло на воде. Атолл! Это не ошибка, впереди не было ни облачка. Определенно это был остров. Приблизившись, я рассмотрел его очертания. Зеленый остров, подковообразный коралловый риф, который я приметил по пути к Гуадалканалу. Я сверил его местоположение с картой. У меня затеплилась
Шестьдесят миль. В обычных условиях один короткий «прыжок». Но сейчас условия были далеко не обычными. Положение мое было критическим. Горючего у меня оставалось всего на сорок минут полета. Самолет был сильно поврежден, разбитая кабина и искореженная пулями обшивка сильно снижали скорость полета. Сам я получил тяжелые ранения и был частично парализован. Правый глаз ослеп, да и левым я мало что мог разглядеть. Силы покидали меня, мне стоило неимоверных усилий удерживать самолет в нормальном положении.
Еще один остров, прямо по курсу. Я узнал находящиеся на нем горы. Это – Новая Ирландия, ошибки быть не могло. Я понимал, что если мне удастся перевалить через горные пики, достигавшие высоты 2400 футов, то я доберусь до Рабаула. Как назло, все новые и новые препятствия возникали на моем пути к базе. Тяжелые тучи висели над вершинами, сильный ливень, сопровождаемый порывистым ветром, хлестал по горам. Прорваться было невозможно. Измотанный физически, полуслепой, на серьезно поврежденном самолете мог ли я рассчитывать уцелеть в этом шквале, который даже для полного сил летчика чрезвычайно опасен?
Мне не оставалось ничего другого, как сделать крюк. Решение это далось мне нелегко, ибо стрелка указателя уровня топлива опускалась все ниже и ниже. Считаные минуты я мог продержаться в воздухе. Закусив губу, я повернул на юг. Самолет медленно летел над проливом, отделяющим Рабаул от Новой Ирландии. Внизу под крыльями промелькнула белая пена двух кильватерных струй. Вскоре я увидел похожие по очертаниям на тяжелые крейсеры два военных корабля, полным ходом направлявшиеся к югу. На скорости более 30 узлов они шли к Гуадалканалу.
Я чуть не зарыдал при виде японских военных кораблей. Мне пришло в голову прямо сейчас же совершить посадку на воду в надежде, что один из крейсеров, повернув, подберет меня. Надежда добраться до базы с каждой секундой таяла, Рабаул, казалось, находится за миллион миль отсюда. Приготовившись садиться на воду, я сделал круг над кораблями.
Заставить себя сделать это я так и не смог. Корабли следовали к Гуадалканалу, где шло сражение. Их остановка – отнюдь не гарантированная – задержала бы их своевременное прибытие туда, где их огневая мощь была крайне необходима. О посадке на воду не могло быть и речи.
Через несколько недель я выяснил, что это были крейсеры «Аоба» и «Кинугаса», каждый водоизмещением 9000 тонн. Они полным ходом направлялись к Гуадалканалу. Вместе с семью другими кораблями они атаковали конвой союзников у Лунги и потопили четыре вражеских крейсера, а двум эсминцам и еще одному крейсеру нанесли серьезные повреждения.
Я снова повернул к Рабаулу. Судя по показаниям прибора, топлива оставалось
Но мне еще было нужно приземлиться. С парализованной левой стороной тела это казалось невыполнимой задачей. В нерешительности я сделал круг над аэродромом. Я не знал тогда, что после того, как все самолеты кроме одного, сбитого над Гуадалканалом, приземлились почти два часа назад, меня уже считали погибшим. Лейтенант Сасаи потом рассказывал мне, что не поверил своим глазам, увидев в бинокль мой самолет. Он громко прокричал мое имя, на этот крик из разных концов аэродрома стали сбегаться летчики. Я ничего этого, конечно, не видел. Единственным поврежденным левым глазом я едва различал узкую взлетно-посадочную полосу.
Я решил совершить посадку на воду неподалеку от берега. Самолет начал медленно снижаться. 800 футов… 700… 400… 100… до воды оставалось всего 50 футов. И тут я снова передумал. От возникшей перед глазами картины упавшего на воду самолета мне стало не по себе. Мне показалось, что я не выживу при ударе о воду.
Я опять набрал высоту и повернул к взлетно-посадочной полосе. Если я соберу остаток сил, решил я, то смогу приземлиться.
Стрелка уровня топлива приближалась к нулю. Я максимально увеличил число оборотов двигателя, дал полный газ и взмыл на высоту 1500 футов. Сейчас или никогда. Я толкнул вперед ручку управления, и самолет пошел на снижение. Я выпустил шасси, а затем закрылки. Скорость машины резко упала. Я увидел, как ко мне приближаются стоящие по обе стороны полосы истребители. Мне нельзя их задеть! Надо возвращаться! Я взял слишком сильно влево, пришлось рвануть на себя ручку управления, чтобы развернуться.
После четвертого круга над аэродромом я предпринял новую попытку приземлиться. Начав планировать, я поднял правую ногу и носком ботинка выключил зажигание. Даже с несколькими каплями бензина в баке в случае падения Зеро непременно бы взорвался.
Перед глазами у меня замаячили растущие на краю аэродрома пальмы. Я проскользнул над ними, стараясь определить высоту полета по их вершинам. Сейчас… я находился прямо над взлетно-посадочной полосой. Резкий толчок подбросил машину, когда она коснулась земли. Потянув на себя ручку управления, я из последних сил стал удерживать ее, чтобы самолет не занесло в сторону. Мой Зеро остановился неподалеку от командного пункта. Я попытался улыбнуться, и в этот момент темнота поглотила меня.
Мне казалось, что я падаю, лечу, переворачиваясь, в бездонную пропасть. Перед глазами все плыло и вращалось. Откуда-то издалека слышались голоса, зовущие меня по имени: «Сакаи! Сакаи!» Я чертыхнулся. Почему они так громко кричат? Мне хотелось спать.
Темнота рассеялась. Открыв глаза, я увидел вокруг себя лица. Мне снится сон, или я действительно нахожусь в Рабауле? Я не мог понять. Все казалось нереальным. Это всего лишь сон, думал я. Все это неправда. Снова темнота и громкие голоса.