Самые интересные люди, казусы и факты всемирной истории
Шрифт:
Но красные кхмеры сами были революционерами. Их зверства — вроде забивания людей мотыгами ради экономии патронов — унесли куда меньше жертв, чем закрытие больниц, разрушение торговли, массовое выселение в деревню людей, имеющих опыт исключительно городской жизни… Словом, то самое разрушение сложной структуры общественного жизнеобеспечения, чьи последствия Егор Тимурович подробно и красочно описал, чью неизбежность после любой революции он убедительно доказал.
Есть и не столь яркий, как красные кхмеры, зато несравненно более знакомый в нашей стране пример заведомо преступного режима. Последствия деятельности национальной социалистической немецкой рабочей партии — более полусотни миллионов смертей,
Увы, это очевидно лишь задним числом. До начала зверствования в СССР национальные социалисты практически не выходили за пределы приемлемого в тогдашней Европе. Даже пакет антисемитских законов, принятый в тысяча девятьсот тридцать пятом и обычно именуемый Нюрнбергским по месту официального подписания, всего лишь творчески заимствовал опыт сопредельной Польши, а окончательным решением еврейского вопроса считалось выселение ненавистного народа за пределы Европы. Даже в скандальной «Моей борьбе» Адольф Алоизович Хитлер всего лишь довёл до логического завершения теории расового неравенства и жизненного пространства, задолго до него разработанные уважаемыми английскими и французскими исследователями и пропагандистами. В Западной Европе нацистов не любят, по сути, только за то, что они осмелились применять к её обитателям некоторые из методов, активно применяемых самими же этими обитателями за пределами самой Западной Европы. Вплоть до начала этого применения никто — ни рядовые неосведомлённые обыватели, ни всезнающие политики — не верил в возможность столь невежливого обращения с собою. Иначе вряд ли сэр Артур Невилл Джорджевич Чембёрлен в Мюнхене в сентябре тысяча девятьсот тридцать восьмого выкручивал бы руки союзным французам и чехам, чтобы подарить немцам (по кусочкам, начиная с Судетской области с первоклассной системой укреплений) Чехословакию с её крупнейшим и высококачественнейшим в Восточной Европе производством боевой техники, вооружения и боеприпасов.
При всех невзгодах и лишениях войны Германия до тысяча девятьсот сорок пятого пребывала в образцовом порядке. Генералы попытались убить главу государства, лишь когда договорились с западными противниками о немедленном прекращении боевых действий после своей удачи.
Согласование с противником действий после переворота — действие совершенно разумное. Ведь любой провал делегитимизирует власть. Значит, поражение может дать те же последствия, что и революция. Единственный шанс избежать полного распада общества — установление порядка извне.
Международное право настоятельно рекомендует оккупантам брать на себя управление занятыми территориями. Если они пренебрегают этим долгом, свержение даже явно преступного режима влечёт поток новых преступлений. После второй иракской кампании американцы распустили правящую партию, уволили всех состоявших в ней государственных служащих — то есть едва ли не весь аппарат управления — и долго не создавали ничего взамен. На совести Саддама Хусейна сотни тысяч погибших в ирано-иракской войне. Но за вычетом этих потерь, случающихся не только в диктаторских странах, по его вине убито куда меньше, нежели в разразившейся на почве безвластия схватке множества общин, чьи распри он сдерживал самыми жестокими способами.
Не зря отечественная внесистемная оппозиция — и до тысяча девятьсот семнадцатого, и сейчас — сотрудничает с зарубежными политиками. Разрушаешь управленческую структуру государства — держи в запасе систему внешнего управления, дабы переворот не обернулся
Но если оккупанты отсутствуют или не желают исполнять свои международно признанные обязанности — даже свирепейшая диктатура лучше революции.
Праведное и цельное
Внятная картина мира противостоит лживой пропаганде
Один из любимейших приёмов карикатуристов — дорисовка шедевров. Усатая леонардовская Мона Лиза или посаженный на унитаз роденовский Мыслитель вызывает неизменный смех практически любой аудитории. Ведь все мы чётко знаем исходный вид этих творений художественного деятеля, а потому мгновенно замечаем искажение, внесённое нынешним мастером.
А представьте себе домалёвку детского рисунка с хаотическим нагромождением деталей! Скорее всего усилия карикатуриста — или другого ребёнка, пожелавшего дополнить творение собрата, — останутся вовсе не замечены.
Гармонию легко разрушить, но очень трудно дополнить. Хаос же останется хаосом, что с ним ни вытворять. Этот принцип верен применительно не только к видимым изображениям, но и к мысленным.
В цельную картину мира трудно вписать новые данные, не согласующиеся с общей структурой. Если новое неоспоримо, приходится иной раз пересматривать всю структуру, создавая новый набор фундаментальных законов. Старые же законы вписываются в новую систему взглядов в качестве частных случаев.
Физика Аристотеля — проявление физики Ньютона поблизости от заметного центра тяготения и при сильном трении. Классическая электродинамика — проявление квантовой при достаточно больших расстояниях и зарядах, но при сравнительно малых скоростях.
Создать новые картины мира непросто. Их авторы — вроде того же Аристотеля или Бора — входят в историю. Научные революции происходят далеко не ежедневно и занимают многие годы, заполненные дружными усилиями научного сообщества, шлифующего предложенную гением картину и заполняющего неизбежно оставленные им бесчисленные пробелы. Пока цельная структура не выстроена, новые — не вписанные в неё — данные остаются предметом пристального внимания и серьёзного сомнения.
Сознание же, воспринимающее мир как набор разрозненных фактов, легко включает в этот набор любой новый факт — хоть истинный, хоть ложный. Такое сознание вовсе не располагает методами проверки истинности, зачастую не замечает даже бесспорные противоречия.
Если знаешь отличие тактики от стратегии, виден основной приём подтасовки, популярный у Владимира Богдановича Резуна — «Виктора Суворова» — и его выучеников вроде Марка Семёновича Солонина. Они сравнивают советские силы с германскими по тактическому критерию — в зоне наступления нужно тройное превосходство над обороной — и умалчивают о стратегических факторах вроде подвижности войск, позволяющей быстро создать в выбранной точке хоть десятикратное превосходство. Тому же, кто слыхал о тактике со стратегией разве что из комментариев к шахматным партиям, рассуждения этих пропагандистов нашей немощи и низости представляются убедительными.
Цельная картина мира — едва ли не главное средство защиты от ошибок и целенаправленной недобросовестности. Человек, лишённый такой картины, уязвим на всех направлениях, где ему известны лишь разрозненные факты, не связанные сетью закономерностей, куда заблуждения и ложь не впишутся.
Рекламисты то и дело ссылаются на исследования неведомых учёных, якобы одобряющих очередную маркетологическую — то есть не отличающуюся от предшественников действительно серьёзными достоинствами — новинку. Далеко не каждый способен не то что произвести самостоятельные исследования такого рода, но хотя бы проверить, существует ли помянутая в рекламе организация — а если существует, что на самом деле говорит о модном товаре.