Самый длинный день в году

Тарханов Влад

— Лучшие, это хорошо… Как вы думаете, будут развиваться события, товарищ Виноградов?

— Мы считаем, что какое-то время, примерно два-три, максимум, четыре дня, будут стараться выяснить судьбу Гесса. Когда решат, что он погиб, разбился о воду, несчастный случай, например, будут срочно договариваться о новом визитере. Наиболее вероятна фигура Бормана. Но есть и другие варианты. Будем стараться отслеживать, но нет никаких гарантий: немцы будут стараться работать быстро, могут импровизировать. Им этот визит нужен как воздух. Ситуация с Борманом выглядит предпочтительнее хотя бы потому, что у него есть двойник, который может остаться в Берлине, а потом, например, пасть смертью храбрых от рук коммунистов или евреев, или одновременно: еврея-коммуниста. Если мы сможем предотвратить визит Бормана или его коллеги на Остров, то ситуация останется в подвешенном состоянии настолько, что начало ее осенью, в период дождей, станет маловероятной и мы сможем вздохнуть: раньше весны сорок второго войны действительно не будет. А если смогут как-то договориться, то ждите самолет Ю-52 на стадионе «Динамо».

— Значит, считайте задачу предотвратить переговоры представителя Германии с Черчиллем своей первоочередной задачей! Оба считайте! Работайте! Как только доставят «Железную маску», изолировать, чтобы никто ни слова, ни пол-слова! Понятно!

— Так точно, товарищ Сталин! — это мы как-то синхронно с товарищем Берией умудрились выдать. А что делать? Опыт не пропьешь.

* * *

Море-окиян. 12 мая 1941 года

Пробуждение Рудольфа Гесса было не самым

приятным. Наверное, ему удалось проснуться до срока, когда его должны были снова напичкать обезболивающим или наркотиком, после чего опять провал и забытьё. Поврежденная нога ныла и чесалась, на нее была наложена проволочная шина. Тесное помещение, металлическая коробка, в которой лежа он кое-как помещался, а вот стать во весь рост было бы проблематично. Дрожь корпуса, звуки работающих механизмов. Для Гесса не составляло труда понять, что он находится на корабле, скорее всего, на подводной лодке. Если это так, а это, скорее всего, так, то… Надо предположить и то, что его узнали и то, что именно за ним велась охота. Рудольф лежал на весьма неудобной кушетке, практически без одежды, тут было достаточно жарко. Скорее всего, это из-за механизмов, которые где-то рядом. Пока есть возможность, надо решить, кто это мог быть. Англичане? Его подобрала британская подлодка? Самый радужный[1] вариант, но если это так, то куда его везут? Что-то тут не сходится. Предположим худшие варианты. Отправить за мной подлодку могут русские или американцы. Я бы сделал ставку на американцев, у большевиков хороших подлодок нет, хотя не так далеко им до островов и в их Балтийскую лужу. Стоп! Какой смысл янки это делать? Никакого! Им, наоборот, удар по СССР очень желателен. И это не только настойчивые рекомендации Форда, за этим старым проходимцем стоят куда как более серьезные люди. Ничего плохого, просто бизнес: продавать оружие обоим сторонам конфликта! Если откинуть фантастические предположения про инопланетян, патриотов-ирландцев и прочую чушь, остаётся один непротиворечивый вывод: меня спеленали большевики! Неужели они смогли вычислить мою миссию? Но это означает одно: катастрофа! О моем полете в Германии знал только один человек, который и послал меня с поручением. От него утечки быть не могло. Предположим, утечка у британцев? Возможно. А если предположить, что меня вели и за мной следили, то кто? Гиммлер? Чтобы подставить меня слил информацию, но кому? Всё-таки русским! Очень маловероятно, очень! Но если не Гиммлер, то… даже не могу предположить, что в Германии есть какой-то агент или группа агентов, которые смогли бы всё так просчитать, предугадать, нет, это глупости! Или же большевики всё-таки сумели восстановить тут свою агентуру, которую мы были уверены, что выловили и отправили в концлагеря? Всё равно, детали я не пойму, главный вопрос прост: кому моё пленение выгоднее всего. Ответ однозначен: русским! Это не то чтобы худший вариант, это самый худший вариант, который можно предположить. И надо попытаться найти выход. Единственный выход! И Рудольф Гесс начал разматывать бинт, которым была зафиксирована шина на травмированной лодыжке.

[1] Поскольку радужный окрас в то время ассоциировался не с ЛГБТ сообществом, а с радостью или чувством прекрасного, то эмоции Гесса негативной коннотации не несли.

Глава 14

Глава четырнадцатая

Дискуссия на вольные темы

Москва. 12 мая 1941 года.

Удивительно, но после утреннего доклада я получил возможность на шестичасовой отдых. В этой обстановке даже сон руководителей регламентировался вождём. Это я шучу, сами себя загоняли. Понимаете, спать, когда вот-вот начнется и миллионы наших людей погибнут — непозволительная роскошь, но иногда все-таки приходится. Скажу крамольную вещь, мне было плевать, сколько ненаших людей погибнет, особенно в военной форме: их сюда никто не приглашал. Пришли на нашу землю? В братских могилах ее и получите. И никак иначе!

Но сознание того, как быстро течет время лишало меня сна, наверное, не меня одного, а всех, кто был посвящен в писательские тайны. Из-за этого вся верхушка ГРУ работала в моем режиме: пару часов на сон — и никаких более излишеств, опять-таки, это касалось только нескольких приближенных к пониманию задач личностей. Остальные работали в более легком режиме, хотя про такое понятие, как восьмичасовой рабочий день никто давно уже не вспоминал.

Так в полдень я очутился в домашнем уюте. Жена была дома — две госпитализации, когда была угроза прерывания беременности сделали свое дело, Марго чувствовала себя более-менее сносно, хотя никакой физической нагрузки, кроме прогулок с мамой или единственной подругой не допускалось. Домработница на что? Подозреваю, что она сотрудница Лаврентия Павловича. Заподозрить в Павлине человека, владеющего оружием, было сложно, ну так это как раз в норме вещей! Надо сказать, что после покушения, я стал как-то параноидально относиться к вопросам охраны — не себя, любимого, а жены и будущего ребенка, не хотелось их терять, жуть как не хотелось. У меня в ТОМ времени шанса оставить потомства не было совсем. А тут появился шанс, и я не мог его потерять, времени вопреки! А вообще я поражался своим родителям! Ведь молодые были еще, могли бы завести нормального ребенка, ну, попытаться хотя бы! Так нет, отдали все силы и всю жизнь мне, тому, кто так и не станет продолжением их рода. Наверное, это неправильно с точки зрения человеческой эволюции. А с точки зрения любви? И разве Я могу осуждать ИХ за этот выбор?

Как только открыл дверь, как на мне повис визжащий от восторга мячик. Маргарита серьезно округлилась, вроде как до родов оставалось что-то около двух месяцев, как они тут без УЗД аппаратов работают? Изобрести, что ли? Шучу я, шучу, данные по УЗИ-аппаратам уже переданы, работают над этим и техники, и врачи. Не в этом году, и не в следующем: слишком много нерешенных проблем, но будет такая система советского производства лучшей в мире! Сквозь вопли супруги я понял, что она очень-очень рада, что я появился дома и у нее сразу возникла масса планов на сегодня. Это, конечно, хорошо, но пришлось Маргариту расстроить, что на сон и отдых с супругой мне выделили только шесть часов, потом опять на работу. Конечно, жена расстроилась. Но понимала, чем и зачем я занимаюсь, поэтому меня попытались накормить, но безуспешно, а потом я дотащился до постели и провалился в сон. Ровно три часа, чтобы восстановить силы: мне в сутки нужно примерно часа четыре, максимум пять на сон. Организм так настроился сам по себе почти сразу после переноса, возможно, в моей психоматрице заложена какая-то программа, которая активирует возможности человека, жаль только, что не до состояния супермена или супервуменши, которая танки за хобот тягает и в страшного врага ими пуляет, как камешками из пращи: далеко и точно!

Проснулся я вполне полный сил и осознающий, что если я не выгуляю чуток супругу, то буду просто полным идиотом. Из кухни шел одуряющий запах пирогов, до которых я стал очень охоч в последнее время. Я быстро помчался уплетать пироги под домашнее молоко, которое утром принесла молочница, а когда сообщил своей дражайшей половинке о том, что она давно не покупала себе одежки и выглядит соблазнительно, но очень уж неприлично, то Марго поначалу обиделась, сказав, что она просто сильно располнела и что-то покупать смысла не имеет — после родов все придется перешивать.

— Ну и отдашь перешивать, модисткам тоже жить надо, и кушать они любят, и детки у них есть. Так что не будем кочевряжиться. Собирайся и поедем по магазинам.

Лучшие друзья девушек — девушки за прилавком.

Мы уложились в три часа только потому, что меня уже ждала машина, но зато супруга ушла домой в сопровождении домработницы и кучи свертков и коробок. Мое финансовое состояние позволяло купить то, что продавалось по коммерческим ценам. А экономить на супруге, когда есть возможность этого не делать? Вот именно… Вообще-то был у меня приготовлен подарок любимой и на рождение ребенка. Я купил по госцене три алмаза из первой партии якутских, полученных по моей наводке.

Когда узнал о размере премии за помощь в обнаружении месторождений полезных ископаемых, то был не то чтобы приятно, а очень-очень приятно удивлен. Конечно, что-то я потрачу, но когда случится война, будет что отдать в фонд обороны, может быть, даже на легкий танк хватит или на самоходку. Посмотрим. А алмазы я отдал одному интересному ювелиру, который очень долго осматривал камешки, после чего поинтересовался, откуда у меня такое чудо, поскольку ни на какие известные ему алмазы эти камешки похожи не были. Увидев квитанцию про их легальное происхождение, Марк Абрамович сразу же успокоился и предложил мне сделать гарнитур, такой, что и императорской семье подошел бы. Коряво сформулировал, но суть предложения я уловил. Работавший у Фаберже ювелир насчитал мне за огранку камней по-божески, предложив сделать пару сережек и колечко, а в оправе использовать три белых металла: белое золото, серебро и платину, которые должны были самым лучшим образом дать заиграть камням. Я лично профессионалам доверяю. А когда я вытащил фотографию супруги, причем так, что хорошо была видна рука с обручальным кольцом, товарищ Левин сразу же сказал, что ему приятно иметь дело с таким предупредительным и обстоятельным молодым человеком. Потом присмотрелся, сказал, что Москва — это большое село, и для дочки самого Артурчика Лурья он сделает всё в самом лучшем виде. «Если бы вы знали, как ее папаша разбирался в бриллиантах! Его слово при оценке камня часто было решающим!». Потом меня уверили, что возьмут по самому справедливому минимуму, это значит, наценка не будет превышать двойной, решил я про себя, но был неправ. Позже, сравнив с госрасценками, я получил все два с половиной раза. Ну, не три — это уже по-божески! Зато изготовленный гарнитур был настолько хорош, что я все это время порывался подарить его супруге, но знал, что нельзя. Раз на роды, то даже знать о нем до времени не должна. Примета? Ну… Вроде того. Попав в другое время хочешь-не-хочешь, а станешь суеверным.

* * *

Кольчугино. Владимирская область. 12 мая 1941 года.

Я прибыл в Кольчугино поздно вечером. Поликарповское чудо: самолет-внеполосник[1] самого тишайшего хода приземлился на Васильевских полях. Тут неподалеку находилась обучающая база войсковой разведки ГРУ (на первомай товарищ Сталин сделал нам подарок, переименовав Разведуправление РККА в то самое грозное ГРУ — Главное Разведывательное Управление РККА, от имени которого до сих пор у врагов трясутся поджилки). Слабость разведки в первые месяцы войны была ахиллесовой пятой Красной армии. В Кольчугино проводилось обучение именно разведывательных подразделений, были две подмосковные и одна база на Волге по подготовке диверсантов, на Балтике и Черном море вовсю создавались отряды диверсантов-подводников (планировалось по роте на каждый флот). Меня интересовали учения, которые проводили сегодня в качестве выпускного экзамена: группы разведчиков показывали свои навыки работы как в дневное, так и вечернее, а особенно, ночное время. Кольчугино было выбрано как база потому что имело свою железнодорожную станцию, аэроклуб с аэродромом, несколько предприятий со складами, реку, в общем, место показалось удачным, отдаленным, и в тоже время было удобное транспортное сообщение, тут удалось быстро создать секретную базу ГРУ. Меня интересовало испытание новой радиостанции ВРМ-2. По документам она значилась как Войсковая радиостанция модернизированная — 2й вариант. На самом деле все было и сложнее, и интереснее одновременно. Это было детище нашей «Силиконовой долины». Просто некто Николай Рабинович «изобрел» нормальный катушечный магнитофон уже в конце 40-го года. Потребность в таком приборе и не только для НКВД была просто огромной, но для сотрудников Берии он пошел в первую очередь. Была реализована и еще одна идея, связанная с магнитной записью: создан совсем портативный блок магнитофона, который записывал передачу с ключа радиста. А потом эта запись в очень ускоренном виде выстреливалась в эфир. Больше всего разведгруппы проваливались при передаче информации, пеленгующие станции у немцев были, но им нужно было время, чтобы добраться до нужного района и методом триангуляции определить положение радиопередатчика. Первые модели такого устройства были откровенным многокилограммовым угребищем и получить что-то внятное не удавалось никак. Пришлось подкинуть Рабиновичу несколько формул и схем технического решения проблемы. Эх! Цифру мне, цифру! Так нету ее пока что… Вот тут я и почувствовал, что без компа как без рук! А если бы еще висел над врагами спутник и передавал информацию в режиме реального времени! Тем не менее, первая партия дорогущей аппаратуры была готова. В ней был заложен и механизм самоуничтожения, срабатывающий как при попытке вскрыть агрегат, так и при нажатии синей кнопки. Почему синей? Для секретности! А чтобы еще секретней было рядом с ней поместили зеленую и желтую кнопки, которые ни за что не отвечали. На крайний случай можно было лупить по всем трем кнопкам кулаком — не ошибешься! Ну а дальше небольшой термитный заряд делал внутренности радиостанции спекшимся комком непонятно чего. В общем, ребята постарались. По приезду встретил я группу товарищей из этого самого Данилова. Как оказалось, они тут уже вторую неделю бьются, но стало наконец-то получаться, прием и передача данных шли без потерь и искажений, причем на достаточную для фронтовой разведки дистанцию. К концу июня должны были запустить мелкосерийное производство таких радиостанций. Очень много там ручной ювелирной работы, пару десятков таких аппаратов до войны получим, ну и это хлеб. Потребности в таких рациях, конечно же, достаточно велики: разведка, резидентура. Этих специалистов готовить долго и дорого, поэтому тут на аппаратуре экономить — грех. Чувствую, придется делиться с товарищем Берия. И как бы он не перетянул одеяло на себя! Пока не перетянет. Вот получим солидную дистанцию уверенного приема — отправятся наши игрушки по резидентурам.

Посмотрел, как одна из групп работает в сумерках. Мысль выйти к бойцам и разбросать их приемами айкидо в голову не пришла. Приемы я, конечно же, знаю, кое-что отрабатываю, когда есть время, но времени-то у меня нет! Почти все уходит на чисто организационные моменты и надиктовки/нарисовки/написание и все это под грифом абсолютно секретно! Насколько я знаю, даже Лаврентий Павлович получает только ту информацию, которую ему разрешает просмотреть товарищ Сталин. Так что такие моменты, как выезды на полигон у меня редкость. А такие как поутру, когда удалось с женой пройтись по покупкам, так это вообще…

Потом прошел на стрельбище, где проходили обучение всем видам оружия, причем упор делался на вооружении вероятного противника. Так что кроме наших Мосинок там присутствовали карабины Маузера, кроме ППС и ППШ немецкие пистолеты-пулеметы МР-38, и 38/40 и просто 40, да и по пулеметам — упор делался не наш ручной Дегтярев, а на немецкий MG-34. Неожиданно порадовал меня ППШ, который был представлен образцом с коробчатым магазином, причем присутствовал тут и магазин удвоенной емкости, тут ведь какое дело, на фронте предпочтительнее иметь под рукой 70 патронов, чем тридцать. Перезарядка оружия в процессе боя, особенно рукопашного, накоротке — самый опасный момент для солдата. В это время ты фактически безоружен. А в горячке боя и руки трясутся, и клинит почему-то и автомат, и бойца, вот и перезарядка становится сущим кошмаром. Но этот большой плюс — много патронов в дисковом магазине имел еще и большой минус. Под каждый автомат ППШ диск на заводе подгоняли чуть не вручную, на каждый ствол фактически выпускалось два круглых магазина: основной и запасной, а вот чужой под этот агрегат уже не подходил от слова «совсем». А коробчатые магазины отличались еще и сложностью, дороговизной в изготовлении, и были не слишком надежны. Причина была в пуле, из-за которой коробка получалась очень сложной формы, одной штамповкой-сваркой было не обойтись. Когда я на номерном заводе предъявил свой чертеж коробки, разработанной и просчитанной в моем времени, то получил от всех специалистов завода резюме — это сделать невозможно. Ну нет у них 3D принтера! Самые толковые инженеры разводили руками и впадали в длительную задумчивость, из которой вывести их можно было разве что тумаками, но это не наш метод, он усилению мозговой деятельности способствует не всегда. На помощь мне пришел мастер одного из участков. Говорит: