Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие…
Шрифт:
После случившегося скандала Хазанову запретили в течение года давать концерты в Москве. Однако в других городах Союза он продолжал выступать как ни в чем не бывало. Да еще в новогоднем «Огоньке» показали его выступление – и это спустя две недели после упомянутого скандала! Получалось, что кто-то Хазанова запрещал, а кто-то, наоборот, продолжал разрешать. Последние иной раз вытаскивали Хазанова даже из самых сложных ситуаций. Как, например, из той, что произошла с артистом в 1986 году, во время его гастролей в столице Киргизии городе Фрунзе. Вот как его описывала много лет спустя «Экспресс-газета» (автор – С. Орлова):
«Концерты знаменитый комик и его директор Владимир Тартаковский совмещали с незаконной тогда
Как раскопали оперативники, звезда эстрады Хазанов привез с собой из Москвы чемоданы с импортными шмотками и толкал дефицит киргизам по трехкратной цене. Во фрунзенском ЦУМе московские гастролеры накупили французскую парфюмерию, а в богом забытом Оше, где они давали очередные концерты, перепродали духи в 20 раз дороже. Закончив вояж, Хазанов и Тартаковский вернулись домой, а киргизские оперативники поехали вслед за ними. На следующий день Геннадий Викторович давал показания на Петровке, 38, а его директора увезли на допрос во Фрунзе. Юмориста тогда «зацепить» не удалось – Тартаковский все взял на себя. Суд вынес верному другу Хазанова приговор – пять лет условно».
Тем временем в марте 1985 года к власти в Кремле пришел Михаил Горбачев, объявивший в стране перестройку. И советские юмористы стали постепенно менять свой репертуар – из чистого юмора уходить в социальные проблемы. «Посерьезнел» и Хазанов. Иногда он становился серьезным настолько, что даже у людей, которые знали его давно, невольно появлялось раздражение. В нем все больше появлялось назидательности.
Рассказывает Н. Слонова: «Концерт 10 февраля 1987 года. Выходит Хазанов. Аплодисменты. Холодно отдает поклоны и садится разбирать папку, изредка равнодушно посматривая в зал. Взгляд на часы, снова – в зал. Встает, подходит к краю сцены и произносит: «Двенадцать мест свободных…» Молчание.
Он дает нам понять, что непроданных мест на его концерт быть не может? И почему укоряющий взгляд на тех, кто аккуратен?
– Будем ждать, – произносит Геннадий Викторович бесстрастным тоном, – или будем начинать?
«Черт возьми, – думаю про себя, – хочешь начинай, хочешь отменяй концерт в назидание опоздавшим. Не голосовать же, в самом деле? Что это, лекция по технике безопасности с обязательной явкой?» Зал терпит, меня подмывает встать и уйти. Хотя бы придал своим нотациям иронический оттенок, поняли бы как пародию на неудачных лекторов или отнимающих время бюрократов, что-нибудь подобное подсказала бы зрителям их фантазия. Нет. Отгородился от зрителей, из-за чего потом, чтобы установить с ними контакт, ему придется нажимать педали…
Изменилось актерское самочувствие, отношение к зрителям, и мы попятились: что это он так с нами?.. Про себя думаю: с учебных лет известно, что ему противопоказана назидательность (становится сух, улетучивается обаяние). И вот, пожалуйста, через двадцать лет – вынырнула…»
В начале июня того же 1987 года свет увидел очередной спектакль Хазанова – «Масенькие трагедии» (автор М. Городинский, постановка Р. Виктюка). Однако в отличие от предыдущих работ актера эта постановка была встречена многими зрителями прохладно – представление им показалось скучным. Видимо, «трагедий» они ждали от своего кумира меньше всего. Сам Хазанов по этому поводу заявил следующее:
«Зрители имеют право любить такого артиста, какого они хотят видеть. Этого я долго добивался своими пародиями, «кулинарным техникумом». Поэтому претензий к зрителям у меня быть не может. Для многих «Масенькие трагедии» явились сменой платформы актера…»
В том же году Геннадий вместе с супругой посетили США и едва там не погибли. Дело было так.
15 декабря они завершили свои гастрольные выступления и в вашингтонском аэропорту сели в самолет, отбывающий на родину. Самолет вырулил на взлетную полосу, проехал несколько метров и внезапно вернулся в исходное положение. Как выяснилось потом, машина была неисправна и, поднимись она в воздух, через несколько минут полета рассыпалась бы на куски. К счастью, летчики вовремя заметили эту неисправность.
Стоит отметить, что по возвращении Хазанова в Москву его ждало радостное сообщение: Моссовет наконец дал разрешение на открытие эстрадного театра «МОНО», в котором он стал художественным руководителем, а его жена директором. Первой постановкой нового коллектива стал спектакль «Избранное» (1988), в котором были собраны самые известные и популярные номера Хазанова за последние несколько лет.
Тогда же он стал исполнять на разного рода юбилеях своих коллег из числа либеральной интеллигенции (вроде кинорежиссера Эльдара Рязанова и др.) пародию на бывшего руководителя советского государства Л. И. Брежнева. Тот в исполнении Хазанова выглядел полным маразматиком – с чавкающей речью, заторможенными движениями. Генсек и в самом деле в последние годы жизни выглядел физически неважно, однако вряд ли он после смерти заслужил быть опозоренным таким образом, причем артистом, творчество которого он искренне любил. Однако Хазанову не хватило элементарного чувства такта по отношению к покойному – он просто поддался тому массовому психозу, который охватил либералов в горбачевскую перестройку. Тогда на самом высшем уровне было принято решение облить помоями период брежневского правления (был изобретен и соответствующий термин – «застой»), поэтому генсек-маразматик в исполнении Хазанова явился как нельзя кстати (как дорогая ложка к обеду). А в 1991-м грянул развал Союза…
Кстати, во время августовских событий 91-го (ГКЧП) Хазанов и его жена активно помогали демократам: обеспечивали их питанием в «Белом доме». Иного и быть не могло, учитывая то, кто стоял за спинами демократов, которым ГКЧП был как нож в спину – он мог помочь сохранить СССР.
Однако с исчезновением Союза Хазанов, как и многие его коллеги по юмористическому цеху, впервые в своей творческой карьере почувствовал… растерянность. В те годы наблюдался массовый отток зрителей с эстрадных площадок, из кинотеатров, и вернуть его обратно было практически невозможно. А тут еще августовский путч 1991 года. Короче, Хазанов поддался царившей тогда в творческой среде панике и стал подумывать об отъезде за границу. Именно для этих целей он получил тогда израильское гражданство. Но эта растерянность длилась сравнительно недолго, и вскоре артист вновь вернулся на эстрадные подмостки. В его репертуаре появились новые миниатюры, в том числе и на исторических личностей, которые до этого считались неприкосновенными. Например, на Ленина.
Еще совсем недавно вождь мирового пролетариата был фигурой неприкосновенной для юмористов (смеяться разрешалось над Сталиным и Брежневым), но после падения СССР и гонений на компартию либералы-ельцинисты добрались и до Ленина. И Хазанов вновь оказался чуть ли не в первых рядах насмешников над коммунистическими вождями. Тем более что за эти интермедии новая власть неплохо платила: не только деньгами, но и разного рода званиями и премиями (так, в 1991 году Хазанову было присвоено звание народного артиста РСФСР).
Между тем политические интермедии Хазанова не всем пришлись по душе. Вот лишь один из подобных примеров. Когда одна из миниатюр на Ленина появилась в новогоднем «Голубом огоньке» 1 января 1992 года, она тут же получила гневную отповедь на страницах газеты «Советская Россия». Читатель Е. Зайцев из Ижевска прислал в газету письмо, из которого приведу небольшой отрывок:
«У Хазанова новое амплуа – он теперь глумится над Лениным. Смею предположить, что даже матерые антикоммунисты не ждали от «выпускника кулинарного техникума» такой низкопробной стряпни на прояковлевском (в квадрате) телевидении. Впрочем, иные времена!..