Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие…
Шрифт:
Скажем прямо, сермяжная правда в этой пародии была: некоторые песни Высоцкого и в самом деле выдавали в нем ярого антагониста советского строя. При последнем, по мнению Высоцкого, «расстреливали горное эхо», «жили впотьмах, скиснув душами и опрыщавив», сходили с ума потому, что «удивительное рядом,
Эта пародия произвела тягостное впечатление на Высоцкого. Он раздобыл домашний телефон Хазанова, позвонил ему и высказал все, что он о нем думает. А 10 февраля 1979 года певец выступал в Дубне и не преминул рассказать своим слушателям об этом эпизоде. А сказал он следующее:
«Мне недавно показали пародию на меня в спектакле у Хазанова. Омерзительная, на мой взгляд, пародия. Они считают себя людьми «левыми», не знаю, из каких соображений… Если в этом нет никакого намерения – бог с ними, но все равно неприятно. А если есть – надо в суд…»
Однако до суда дело так и не дошло.
В 1981 году свет увидело новое эстрадное представление с участием Хазанова «Очевидное и невероятное» (автор А. Хайт, режиссер П. Хомский, художник А. Коженкова, постановщики трюков Л. и Ю. Мозжухины). В этом представлении осмеянию подвергались достаточно распространенные типажи: жлобствующий откормленный переросток (интермедия «Бег в мешке»), взяточник («Дефективный»), самозванец и хапуга («Нужная фамилия») и др. Были в спектакле и пародии – например, на популярную группу «Бони М», где Хазанов бичевал, как писали критики, «карикатурность джазоконвульсивной аномалии, возведенной в искусство». По мнению Н. Слоновой: «Смешон и страшен был хазановский корчащийся «бониэмовец», угрожающий миру поглотить его духовные ценности, его идейную мощь».
И вновь успех у зрителей, восторженные рецензии в прессе. Правда, в общем хоре восторга звучали и слова тех, кто увидел в этом спектакле повторение пройденного, топтание на месте. Но таких скептиков было немного. Хазанов был обожаем публикой и по праву считался одним из самых популярных артистов советской эстрады.
В 1983 году, когда у власти находился соплеменник Хазанова – бывший глава КГБ Юрий Андропов, – артист имел неприятную беседу на Лубянке. Тогда многим евреям показалось, что кровное родство с новым генсеком позволяет им быть более смелыми, чем раньше, но это оказалось не так. После того, как в «Голубом огоньке» Хазанов прочитал интермедию Ефима Смолина «Письмо к генералу» (речь в ней шла о том, как некий разведчик написал письмо своему начальнику-генералу), артиста вызвали на Лубянку, и один из высоких начальников (видимо, тоже генерал) гневно резюмировал: «Вы понимаете, что подняли руку на святое?»
Здесь генерал ошибался: для советских евреев органы госбезопасности были святыми где-то лет 20 после 1917 года, когда каждый третий сотрудник этого грозного ведомства был евреем. Затем последних оттуда практически вычистили (многих расстреляли), и с тех пор органы госбезопасности превратились для советских евреев если не в аналог фашистского гестапо, то где-то близко к этому.
Г. Хазанов вспоминает: «С КГБ я имел несколько неприятных встреч. Еще в 1967 году он снял меня с гастролей в Саратове за репертуар вредного идеологического содержания. В 1969 году меня хотели завербовать. А в 70-е годы моя фамилия была в списке тех, у кого прослушивались телефоны. Я бы обиделся, если б меня в нем не оказалось. Не хочу сказать, что был диссидентствующим элементом, – это было бы слишком самонадеянно, не такой уж я борец за справедливость. Не было у меня для этого ни смелости, ни желания положить на алтарь что-либо из бытовых удобств. Но все-таки имел большую аудиторию и под руку с властями никогда не ходил…»
В начале 1984 года Хазанов имел прекрасную возможность дебютировать в большом кинематографе: режиссер Алла Сурикова предложила ему сыграть главную роль в своей комедии «Искренне Ваш…». Хазанов согласился, но его кандидатуру внезапно «завернуло» руководство «Мосфильма». И знаете, по какой причине? Впрочем, послушаем рассказ самой А. Суриковой:
«Я настаивала на Хазанове, а Николай Сизов (гендиректор «Мосфильма». – Ф. Р.) запрещает. Потом разрешает с оговорками. Снова запрещает. Снова разрешает, но предупреждает:
– У тебя получится антисемитское кино. Он – еврей, хоть подтягивай нос, хоть не подтягивай (мы в пробах сделали попытку «усовершенствовать» хазановский нос). А герой у вас – не положительный! Только русский актер может играть неположительного героя… Или если бы героев было трое – один из них мог бы быть евреем… А так сразу за рубежом начнут трубить: сделали антисемитскую картину…»
В итоге и сама Сурикова пришла к выводу, что жанр фильма совсем не подходит Хазанову, и отказала ему в роли. По ее же словам:
«Говорю Хазанову, что он талантливый актер. Но для его дебюта мы выбрали неверный материал. Ему нужно сниматься в драме, в мелодраме, в детективе – но не в комедии, где от появления Геннадия Хазанова будут ждать смеха. Много смеха.
Мне кажется, ни с одним мужем я так тяжело не разводилась…»
В декабре того же года с Хазановым случилась еще одна история из разряда неприятных. Дело было, когда он находился на очередных гастролях, а его жене (а она была официальным директором у своего мужа) позвонил некий работник Октябрьского района Москвы и сообщил, что спектакль «Очевидное и невероятное» хотят посмотреть комсомольские руководители района. Но при этом звонивший предупредил: «Пусть Геннадий Викторович учтет, что это будет не простая аудитория». Хазанову последнее уточнение не понравилось. Но еще больше ему не понравилось, что почти весь партер на концерте (13 декабря) заняли «солидные люди», которые весь спектакль достаточно вяло реагировали на его монологи. И, когда спектакль закончился, артист решил преподать урок «солидным людям из партера». Он вышел из-за кулис на сцену и… Далее послушаем рассказ Н. Слоновой:
«Хазанову отказали тормоза: отбросив ногой занавес, он вышел (если бы так – его вынесло вулканической силой) на авансцену. В ответ на обращение к залу из первых рядов пробурчали что-то неодобрительное…
Артист исполнил номер, в котором острыми репризами бил уже по первым рядам прямой наводкой. Зал оживился. На сцену поплыли по рукам записки. Хазанов отвечал на них и на поступающие из зала устные вопросы. Сомкнутые ранее уста солидных громко выразили неудовольствие…
Очевидцы рассказывают, что в тот вечер происходило нечто похожее на вольную инсценировку текста классика: Хазанов, подобно Петушку (самое интересное, что, согласно гороскопу, Хазанов родился в год Петуха. – Ф. Р.), «чуть опасность где видна… к той сторонке обернется и кричит: «кири-ку-ку…». Противники сурово отстаивали право указывать «лежа на боку». Молодежь криками «браво!» и аплодисментами доказывала, что пятна в нашей жизни есть, что пора их выводить и хватит играть в молчанку.
Подспудные толчки продолжались, и Хазанов в азарте указал (надо сказать, напрасно), что на спектакле для комсомольцев первые ряды почему-то заполнены людьми солидного возраста. Раздались крики: «Браво, Хазанов!»
Мужчина из первого ряда, подняв свою даму, покинул зал.
Затем на эстраду вышел молодой человек, взял у артиста микрофон и сказал: «Хазанов оскорбил комсомол». Зал с этим не согласился. (Тут нельзя полностью уже согласиться с залом: Хазанов хоть впрямую не оскорблял комсомола, но преступил предел дозволенного в отношении людей, надо полагать, приглашенных комсомольцами.) Как центральное лицо на сцене артист забылся, отбросив обязательства по отношению к спектаклю…»