Самый лучший день
Шрифт:
— Говорят, жена всегда узнает об этих вещах последней, — добавляет Миа. Она говорит это спокойно, без гнева. Я смотрю, как слеза скатывается по ее щеке. Эта единственная слеза смягчает мое сердце, гасит пламя. Я не монстр. Она вытирает капельку кончиками пальцев и делает глоток шампанского.
Бедная девочка.
— О, дорогая, это Кэролайн была одержима мной, и это вышло из-под контроля. Так неловко для всех участников, особенно для меня. Во всяком случае, я в данном случае жертва. Ей нужна помощь. А что касается работы, то пора было уходить. Я работал там целую вечность. Я не сказал тебе, потому что просто пытался защитить тебя и
Глаза Мии впиваются в мои. Я вижу там огонь. Это беспокоит меня, и я пытаюсь перевести дыхание. Напрягаю руки, прижимаюсь к ее рукам на столе. Но не могу остановить то, что она начала. Почему она поднимает все эти темы на свет? Сегодня, из всех вечеров. Может быть, в ее глазах и горит огонь, но теперь она снова зажгла мое пламя.
Но почему она плачет? Ее слезы кажутся настоящими. Миа смотрит прямо на меня. Она не моргает. Мне не нравится то, что она видит, мне не нравится, как она выглядит.
Она совершает большую ошибку. Бросая вызов самому нашему фундаменту, нашей сказочной жизни. Это действительно позор. Сейчас больше, чем когда-либо, она должна сосредоточиться на всем, что есть хорошего между нами.
Рядом с нами сидит компания из четырех человек. Женщины смеются громкими отрывистыми взрывами. Мужчины дают друг другу пять. Разве они не знают, что это романтическое место, тихое место? Я ничего так не хочу, как заставить их замолчать.
Глава 13
20-15.
Требуется больше усилий, чем я готов признать, чтобы игнорировать шумную компанию и сосредоточиться на моей жене. Миа опускает взгляд на стол и убирает свои руки от моих. Она вытирает вторую слезинку и изучает меня так, словно никогда раньше не видела.
— Это трастовый фонд для мальчиков, а не для нас. Мы не будем прикасаться к нему, — заявляет она.
— Конечно. Без проблем, — произношу я. Почему бы просто не согласиться с ней на данный момент? Мне нужно успокоиться, я должен успокоиться. Пришло время сделать заказ. Нам нужно поговорить о еде и развлечься. Я открываю меню и внимательно читаю.
— Ты голодна? Я умираю с голоду. Слышал, у них потрясающая телятина с пармезаном. О, и для тебя, посмотри на все эти салаты с закусками. Так много всего на выбор. — Это дар жизни. Выбор. Так много. Вы совершаете ошибку, и резко меняете направление. Двигайтесь дальше. Лоис, например, просто ошибка, и теперь я с женщиной, от которой должен был иметь детей. Все остальное — просто фоновый шум.
Официант скользит к нашему столику, старательно избегая встречаться со мной взглядом, и вместо этого сосредотачивает свое внимание на Мии. Он должен. Она прекрасна, моя жена.
— Готовы сделать заказ?
— Я буду салат с лососем, без лосося, пожалуйста, — говорит она официанту.
— Да, конечно, мадам. Может быть, немного ризотто? Вегетарианского? — предлагает
— Пожалуй, и спасибо вам, — благодарит Миа.
— Могу я быть вам еще чем-нибудь полезен? — спрашивает он. Что за напыщенный вопрос? Я имею в виду, он — официант. Полезен?
— Нет, я в порядке. Это все, — уверяет она его. Ее глаза блестят, но по щекам не катятся слезы.
Мудак. Кем он себя возомнил?
— Я буду телятину и домашний салат для начала, — говорю, держа свое меню в воздухе. Он берет его, не глядя на меня, и уходит. Надеюсь, он понимает, что теряет всякую возможность получить чаевые.
Я оглядываю элегантный ресторан, накрытые белым льном столы, теперь заполненные блестящими посетителями, женщины в своих лучших платьях и украшениях, мужчины выглядят так, как мужчины выглядят во всех ресторанах такого рода: одинаково издалека. Вблизи, вот когда вы можете определить количество нитей в ткани, покрой куртки. Волны вежливой беседы и взрывы смеха захлестывают нас, когда мы молча сидим в своем углу.
Как загнать себя в угол в ваших отношениях, спросите вы? Я уверен, что вы никогда не были здесь раньше. Ха! Как правило, все начинается с небольших недоразумений, оскорблений, которых не прощают, если хотите знать. И тогда негативные чувства вырастают, как детская башня из кубиков. Один кубик, помещенный немного неправильно, и все рушится. Со своей стороны, я считаю, что был справедлив и всепрощающ. Я стараюсь не цепляться за вещи, быстро ставлю свои кубики, если завершить метафору. Но, честно говоря, для меня это легко. Я всегда знаю, что будет в шахматной партии жизни. Просто нужно думать на несколько шагов вперед. Всегда.
Возьмем, к примеру ситуацию, когда мальчики были младше. Сэм был новорожденным, а Майки — чуть старше двух лет. Оба еще в подгузниках. Тогда это были сумасшедшие дни, беспокойные времена. Я приходил с работы пешком — в большинстве случаев возвращался домой прямо из офиса, пропуская важные посиделки с клиентами, — чтобы помочь. Миа просто смотрела на меня с темными кругами под глазами и передавала мне то одного ребенка, то другого. Она выглядела ужасно, действительно ужасно. Меня так и подмывало позвать маму на помощь, но я знал, что это означало бы, что открою дверь и маме Мии, чтобы она тоже пришла с ее назойливым неодобрением, а этого мы допустить не могли. Мне нужно было, чтобы они остались в Нью-Йорке, продолжая строить свою империю. Поэтому вместо этого я был рядом с Мией как можно больше. Она когда-нибудь поблагодарила меня? Нет. Разве я держал обиду на нее за это? Конечно нет. Но мы никоим образом не собирались добавлять третьего ребенка к тому беспорядку, который создали. Я помог нам обоим в этом, сказав «нет» другому ребенку. Пусть она и сходила с ума или что-то в этом роде, желая родить девочку.
Так вот, видите ли, я мог бы использовать это время против нее. Но я этого не делаю. Я отпустил все эти грязные, раздражающие годы. Но сейчас она что-то имеет против меня. Это странно. Это не похоже на Мию, и я этого совсем не заслуживаю. Теперь она сидит напротив меня, но не как женщина, которая загоняет меня в угол. Ее поведение не соответствует ее словам. Вместо того чтобы выглядеть сердитой, она просто выглядит грустной. Как будто это я, а не она, ускорила этот поворот в наш вечер, что, конечно, смешно. Это все ее вина.