Самый лучший комсомолец. Том 7

Смолин Павел

– Благодарю, но снаружи меня ждет водитель, – убрав листочек в папку, а ту – обратно в дипломат, он поднялся со стула и протянул мне руку. – Вы сделали правильный выбор, мистер Ткачев.

– Надеюсь, – пожал я. – Ну а если нет – никто не помешает нам пересмотреть соглашение через год.

– Будем надеяться, что до этого не дойдет, – выразил он нашу общую точку зрения.

– Буду признателен, если вы прибудете в Хрущевск двенадцатого февраля, – добавил я. – Снимем передачу, и я отдам вам несколько пленок с короткими музыкальными видео – их нужно будет пристроить в

телевизор.

– Буду ждать с нетерпением, – соврал он.

– А Советским гражданам было бы очень приятно посмотреть на выпускника Московской консерватории и вашего зятя, – толсто намекнул я.

– Малыш Раду был очень рад предложению посетить Москву и Ленинград с концертами, – ухмыльнулся мистер Уилсон и покинул кабинет.

– Предусмотрительный какой, – поделился я мнением с Виталиной.

– Нашел себе синекуру, – фыркнула она. – Обязанностей часов на тридцать в год, а зарплата явно не меньше, чем в Форин-офис, иначе он бы и не почесался.

– Согласен, – кивнул я. – Бывший глава дипломатической службы хорошую работу всегда найдет, а значит – выбрал лучший из доступных вариантов.

– Или за него выбрали, – напомнила Вилочка.

– Или за него, – согласился я. – Но контракт в Минкульте по буковкам разобрали, с этой стороны подставы можно не ждать. Я бы поставил на попытку сыграть в долгую, бритиши просто переключили на себя финансовые потоки и документацию. Будут смотреть, думать, искать возможность надавить. Но нам-то чего, у нас начальство есть – пусть у него голова и болит.

Кивнув, Виталина посмотрела на часы:

– Пора решать кадровые вопросы.

– Идем, – быстро убрав печать на место, мы заперли и опечатали кабинет – больше сегодня не понадобится – и отправились в конференц-зал.

– Снимешь Игоря Викторовича? – спросила девушка.

– По идее надо, – кивнул я. – Но слухами земля полнится, и мы рискуем этим подать сигнал – хочешь занять директорское кресло? Собери коалицию и коллективно нажалуйся Сереже! Нам такого не надо, поэтому придется ограничиваться Соломоновым решением. И снова здравствуйте, товарищи! – поприветствовал я вновь собравшихся. – Иван Андреевич, простите, что вытащили вас с больничного, – извинился перед сидящим на стуле, рыжим очкастым тридцатидвухлетним обладателем загипсованной ноги.

– Ничего, – коротко ответил он.

Потеет, бледноват – нервничает.

– Скажите, Иван Андреевич, какое у вас мнение сложилось о непосредственном начальнике? – спросил я.

– Игорь Викторович – добрейшей души человек, – ответил секретарь. – Который всем сердцем радеет за успех порученного ему Партией дела.

– О как, – крякнул я.

– Но я позволю себе заметить, – сглотнув, продолжил Иван Андреевич. – Что радея «всем сердцем», Игорь Викторович порой забывает о прямых должностных обязанностях, предпочитая лежать на служебном диване и уклоняться от командировок и партийно-общественных мероприятий.

– Подытожим, – предложил я. – Иными словами – вы считаете товарища директора лентяем?

– Считаю! – как в омут головой бросился Иван Андреевич.

– Я протестую! – возмутился директор.

– Протест отклонен, –

отмахнулся я. – Иван Андреевич, вы уволены.

– А?! – подпрыгнул на стуле секретарь.

– И заступаете на должность секретаря Василия Васильевича, – продолжил я. – Вы, Антон Антонович, – обратился к действующему секретарю заместителя директора. – Переводитесь на бывшую должность Ивана Андреевича. Действующая разница в окладах временно сохраняется. С завтрашнего дня объявляется эксперимент – в случае, если Игорь Викторович продолжит исполнять должностные обязанности халатно, нам придется его уволить. Товарищи, – окинул взглядом коллектив. – Прошу вас посодействовать вынесению непредвзятой и справедливой оценки компетентности Игоря Викторовича по итогам эксперимента. Ответственность за его проведение предлагаю возложить на глав отделов – вас как раз трое, товарищи. Вопросы? Замечания?

Таковых не оказалось.

– В таком случае объявляю внеплановое собрание закрытым, – решил я. – До свидания, товарищи.

И мы с Виталиной покинули конференц-зал, направившись к выходу. Одевшись в гардеробе, попрощались с дядей Геной и вышли на крылечко.

– Я за «конвасом», – проинформировал я Вилочку и быстро сбегал до машины, вернувшись с камерой. – Идем, – увлек ее во внутренний двор.

Здесь у нас гараж, пристройка для хозяйственных мелочей, подстанция – заодно питает парочку соседних домов – и пара скамеек под металлическим «грибком». Собственно курилка. Усевшись на скамейку, я включил камеру и направил ее на директорское окно.

– Понимаю, – заржала Виталина.

– Мало ли, – хрюкнул я.

Тут занавеска кабинета Виктора Игоревича зашевелилась, и высунувшаяся из-за нее рука открыла форточку.

– Время ловить с поличным! – решил я, и мы, не выключая камеру, вернулись в здание. – Скрытый захват курящего на рабочем месте директора! – скомандовал я дяде Гене.

Гоготнув, КГБшник аккуратно, чтобы не шуметь лишнего, побежал за нами. Второй этаж, левое крыло, две двери пропускаем, третья…

– Выбить!

– Есть! – шепнул дядя Гена и ударом ноги вынес замок.

– А?! – пойманный с поличным директор уронил папиросу на ковер.

– Нарушение правил пожарной безопасности! – квалифицировала деяние Виталина и затоптала окурок.

Дядя Гена в полном соответствии с моей неосторожной командой «скрытый захват» взял Игоря Викторовича на прием, впечатав рожей в ковер и заломав руку.

– Снято! – выключил я запись. – Игорь Викторович, вот теперь «особый цинизм» налицо – вы же обещали коллективу исправиться.

– Последний раз покурить хотел! – глухо оправдался он перед ковром.

– Последний раз в должности директора, – уточнил я. – Вы – уволены! Дядь Ген, отпустите задержанного, пожалуйста – ему нужно написать заявление по собственному желанию, мы же не звери «волчий билет» прописывать.

Пока КГБшник поднимал с ковра кряхтящего директора, я шепнул Вилке:

– Оцени «захват» по десятибалльной.

– Два из десяти, – хрюкнула она.

– Отдельно дядь Гену, – уточнил я.

– Отправь мы его одного, было бы девять, – оценила она.