Самый лучший комсомолец. Том четвертый
Шрифт:
Потому что лучше моей Вилочки лучше нет.
Тем временем певица и музыканты отвесили вип-ложе глубокий поклон. Кирико не забыла толкнуть речь про большую честь, затем поприветствовала народ, похваставшись тем, насколько она счастлива видеть столько людей, и концерт продолжился.
— Пора, — без нужды напомнила Виталина через полтора часа.
— Пора, — согласился я, переоделся в костюм понаряднее, и мы по коридорам отправились к выходу на сцену. — Вот сейчас как-то немного заволновался, — признался я.
— Отставить волнение, курсант
— Есть, товарищ старший лейтенант! — проорал я в ответ, напугав тусующийся за кулисами японский персонал. — Извините, — не забыл им поклониться.
Весело, но не помогает — чужбина все-таки, другой человеческий материал. Молодец Кирико, в сложном регионе без сучка и задоринки работает. Ничего, скоро их долгий тур закончится, и они вернутся домой — в отпуск и записывать второй альбом. Ну и секретные и не очень госнаграды из рук товарища Андропова получать, куда без этого!
Отгремела последняя сольная песня, Вилочка принялась поправлять мне прическу и галстук-бабочку, а певица заговорила:
— А сейчас на эту сцену выйдет автор полюбившихся вам песен. Прошу вас принять его так же гостеприимно, как и меня.
Народ захлопал, я натянул на рожу улыбку и бодро прошествовал на сцену. Поклонившись вип-ложе, затем — зрителям, в конце — певице с музыкантами, подхватил дожидавшуюся меня гитару, подошел к микрофонной стойке и объявил:
— Песня посвящается жертвам бесчеловечных американских бомбардировок.
Народ озадаченно замолчал, и в кромешной тишине я взял первые аккорды старательно не «палимой» ранее песни «Город, которого нет». Я что, на японский текст не переведу?
Кирико тянула основную партию, я старался не испортить эффект «бэками» и помогал на припеве. Судя по накрывшей стадион буре оваций, эффект получился что надо.
— Сингл с этой песней поступит в магазины на следующей неделе, — поделился я новостью, когда шум подутих. — Все доходы от его продажи будут направлены в Центральный общественный фонд Японии.
Слушатели жест оценили и похлопали еще.
— А теперь, с вашего позволения, я бы хотел исполнить песню о потерянной навсегда любви, — объявил я, убрав гитару.
Народ, судя по аплодисментам, был не против, и саксофонист затянул мелодию, которую подхватили остальные музыканты. Кирико подошла к краю сцены и села на него, покачиваясь в такт и не забывая дарить публике свою отработанную улыбку. По окончании проигрыша я прикрыл глаза и проникновенно запел:
— Бакамитай, кодомо нанонэ… [
Народ вроде проникается. Кирико взяла микрофон, обеспечивая тихий бэк-вокал.
Мелодия набрала мощь, осветитель добавил прожекторов:
— Dame da ne dame yo dame na no yo… — Сережин голос окутал стадион, и я бросил взгляд на вип-ложу, отметив зажмурившуюся от удовольствия рожу императора.
Припев закончился, я прикрыл глаза, покачиваясь в такт проигрышу. Так, второй куплет…
Открыв глаза, увидел, как япошка из первого ряда с перекошенной
Неслышимый за музыкой выстрел дяди Коли — он в «девятке» штатный снайпер, прямо над моей головой лежит, между прожекторов — перебил срывающему ивент ублюдку руку прямо по локтевому суставу. Музыканты от неожиданности прекратили играть, и визг первых рядов начал передаваться дальше, рискуя превратиться в массовую панику с неминуемой кровавой давкой. Да какого хрена?!
— Тишина! — рявкнул я в микрофон. — На нас смотрит Его Величество!
Призыв сработал — народ заткнулся и недоуменно заозирался, пока наши «дяди» утаскивали визжащего и баюкающего бессильно повисшую конечность япошку к пожарному выходу, а остальная охрана организовывала живую цепь перед сценой.
Поняв, что в вип-ложе императорская охрана сейчас всеми силами пытается увести монаршую семью подальше от резко переставшего быть безопасным места, злорадно добавил:
— Ваше императорское величество, я прошу вашего разрешения исполнить прерванную этим сумасшедшим песню заново, от начала и до конца.
Вжух — япошки дружно повернулись к вип-ложе. Все, старпер, теперь у тебя нет выбора.
Хирохито подошел к краю ложи и величественно кивнул с непроницаемой миной на роже. Хорошо!
— Оригато газаимас! — глубоко поклонился я и скомандовал музыкантам. — Заново!
Спев песню, как и обещалось, от начала и до конца, я глубоко поклонился вип-ложе, затем — зрителям:
— Спасибо, Токио!
Следом попрощалась Кирико, и мы подчеркнуто-медленно, высоко подняв головы, покинули сцену.
— Долбо*б! — наградил меня подзатыльником дождавшийся за кулисами дядя Герман. — А если бы он был не один?
— Сохранить лицо для меня важнее, чем словить еще пару пуль, — надменно ответил я. — И не распускай руки, за*бал уже! Идем! — взяв Вилочку за руку, пошел в гримерку.
Что эти подполковники вообще понимают?
Глава 9
Первым к нам зашел дядя Герман, причем не просто так, а с поразившими меня, вполне искренними извинениями:
— Извини, Серега, я как-то машинально.
И ведь не потому извиняется, что я нажалуюсь с последующим увольнением — всем уже давно понятно, что я так делать не стану. Вторая причина — таких как дядя Герман увольняют только посмертно.
— Фигня, — отмахнулся лежащий на Вилкиных коленках я. — Но немного позанудствую — заранее согласованные потешные подзатыльники для облегчения понимания моих шуток окружающими и разрядки атмосферы — это хорошо и полезно. Подзатыльники наносящие урон — плохо, потому что моя голова государственная ценность не хуже нефти. Давайте мириться, — протянул КГБшнику руку.