Самый неподходящий мужчина

Беверли Джо

Она помнила его последний визит вполне отчетливо. Дамарис исполнилось пятнадцать. А отец не был в Уорксопе, с тех пор как ей было восемь лет. Она и сама была очарована им, мечтая, как он освободит ее из Берч-Хауса и увезет с собой на Восток. Там она увидит чудеса, о которых он ей рассказывал, и они вместе заживут жизнью, полной приключений. Она презирала мать за недовольство им и вечные жалобы.

В те несколько коротких дней ей казалось, что отец любит ее. А потом он уехал, и она больше не находила никаких доказательств того, что он думает

о ней. Дамарис поняла, что он был ласков с ней просто для того, чтобы сделать больно матери. Когда почти два года спустя до них дошло известие о его смерти, она подумала: так ему и надо.

В том нетерпимом возрасте она и к матери не испытывала добрых чувств. Зачем проклинать мужчину, который не обращает на тебя внимания, и без конца жаловаться на него? К чему цепляться за его обещание вернуться и жить в Уорксопе как ее верный, добропорядочный муж?

Нормально ли это — презирать обоих своих родителей? Быть может, она обречена быть озлобленной и эгоистичной?

Стук прекратился. Возможно, они скоро смогут продолжить путь. Несмотря на красоту и музыку, это место как-то нехорошо влияло на нее. Даже гомон толпы звучал угрожающе. Бояться было глупо, но Дамарис захотелось вернуться к своим спутникам, к Фитцроджеру. Она повернулась и чуть не поскользнулась на льду. Девушка ухватилась за стену и столкнула кружку в запруду.

Она инстинктивно нагнулась посмотреть, словно это могло спасти судьбу глиняной посудины. Кто-то врезался в нее, очевидно, делая то же самое, и едва не столкнул ее вслед за кружкой. Она лихорадочно оттолкнулась, но ноги попали на тот же островок льда, и она не смогла удержаться. На минуту она потеряла соприкосновение с землей, а потом, больно ударившись, шлепнулась прямо на спину.

«Луна взошла рано», — ошеломленно подумала она, глядя в небо. Затем луна исчезла. — Вы ушиблись, миледи?

— Что стряслось?

— Она, похоже, убилась.

— Поскользнулась на льду.

Собравшиеся вокруг люди таращились на нее. «Как коршуны», — подумала Дамарис, у которой от удара перехватило дыхание. «Помогите!» — попыталась крикнуть она, но не проронила ни звука.

— Дамарис! Что случилось?

Фитцроджер. Слава Богу!

Он опустился на колени рядом с ней и взял за руку:

— Скажи что-нибудь.

Наконец она сумела вдохнуть.

— Я поскользнулась.

— Ты цела?

Она прислушалась к своему телу.

— Кажется, да.

Он осторожно приподнял ее в сидячее положение.

— Ты уверена? Никакой серьезной боли? Она задумалась:

— Нет. Просто ударилась. — Она засмеялась, чтобы доказать это. — У меня перехватило дыхание. Помоги мне встать, пожалуйста.

Ей было неприятно снова оказаться в центре толпы.

— Что случилось? — крикнул Эшарт.

О нет! Она не желает никакой суеты вокруг себя.

— Все в порядке, — настойчиво повторила она Фитцроджеру. — Правда. Помоги мне подняться.

— Все хорошо, — прокричал Фитц в ответ. — Дамарис упала, но ничего серьезного. — Потом

сказал, обращаясь к зевакам: — Леди не ушиблась. Спасибо вам за заботу.

Когда они поняли намек и двинулись прочь, он осторожно поднял ее на ноги, придерживая рукой.

— Ты можешь идти, или мне понести тебя?

— Уверена, что могу, просто дай мне минутку.

— Конечно. Что произошло?

— Я поскользнулась на льду. Чтобы не упасть, ухватилась за стену. Там стена и речка. Запруда. Очень красивая. Рука, поддерживающая ее, сжалась.

— Тише. Пожалуй, лучше пока не разговаривать. Она вдохнула и заставила себя успокоиться.

— Все нормально. Я столкнула кружку в воду. Ту, гостиничную, с сидром.

— Ей красная цена несколько пенсов. Думаю, ты можешь себе это позволить.

Эта шутка расставила все по местам.

— Я наклонилась посмотреть, что с ней случилось, и в это время кто-то врезался в меня. Я запаниковала, отступила назад и упала.

— Я знал, что эта толпа опасна. Сейчас ты можешь вернуться в карету? Мы готовы ехать.

Она увидела, что все уже заняли свои места и ждут ее.

— О, прошу прощения. Конечно.

Она поспешила к своему экипажу, благодарная Фитцроджеру за то, что он продолжает поддерживать ее.

— Это такое странное ощущение, когда внезапно теряешь контакт с землей, — сказала она. Но потом он примчался к ней на выручку, и все стало хорошо.

Когда они приблизились к экипажам, Дамарис услышала раздраженное:

— Почему мы опять задерживаемся? Я хочу покинуть это место!

Дамарис торопливо поблагодарила Фитцроджера. Когда она приблизилась к карете, к ней подбежала дородная служанка с еще одной кружкой пряного сидра в руке:

— У вас был шок, мисс! Джентльмен сказал вам дать это. За него уже уплачено.

Дамарис подумала было отказаться, но всем не терпелось поскорее тронуться в путь. Она забралась внутрь, стараясь не расплескать напиток. Грум захлопнул дверцу, и Дженива поинтересовалась:

— Что случилось?

— Я поскользнулась на льду и упала. Не могла бы ты подержать это секунду?

Дженива взяла кружку, и как раз вовремя, поскольку карета дернулась, опрокинув Дамарис на сиденье.

— А ты до этого разве не пила? — спросила Дженива. — Вкусно.

Теперь, когда все было позади, Дамарис ужаснулась тому, что могло произойти. Она могла свалиться в холодную воду, разбить голову, переломать кости. Да даже при том падении она могла сильно расшибиться. Она схватила кружку и отпила, но тут же поморщилась от отвращения:

— Фу, еще слаще, чем раньше. — Она попробовала отхлебнуть еще, но не смогла себя заставить.

— Ты не любишь сладкое? — поразилась Дженива. Дамарис вспомнила про уксус и вздохнула:

— Не слишком. Хочешь?

— Если ты не возражаешь. — Мисс Смит взяла кружку и глотнула с явным удовольствием. — Мы пили с Эшартом из одной кружки, что, конечно же, очень романтично, но ему досталась большая часть.